В четыре часа ночи пароход наш «Бельфик» отошел от пристани. На другой день, утром, в одиннадцать часов, я вышла на палубу. Ничего уже не было видно, ни кораблей, ни лодок, ни берегов. День был превосходный, волнение океана едва заметное; но на другой же день волнение начало постоянно увеличиваться. В первый день я видела на палубе много дам; но со второго дня они уже скрылись и в течение девятнадцати суток, которые мы шли до С.-Франциско, я увидела их вновь только за три дня до приезда. Действительно, волнение было так сильно, что на палубу никому нельзя было показаться.
Название «Тихий океан», можно считать ироническим. Сколько ни приходилось мне проезжать морей, нигде не бывает таких постоянных и сильных волнений, как в этом океане: волны на нем так велики, что пароход то совершенно скрывается между ними, то нос его поднимается так, что пароход принимает почти вертикальное положение; при этом набегающие волны громадой своей грозят совершенно поглотить пароход, но наш пароход был великолепно устроен, конечно, в виду этих волнений океана, длинный и узкий; когда он находил на волну, то так рассекал ее, что не долго оставался в воде, и мы, через толстые стекла кают, видели только как вода перебегает через рубку. Над местом, занимаемым рулевым, устроен стеклянный колпак, так что, как бы пароход ни погружался в воду, лоцман может все видеть.
Таким образом, в течение пятнадцати суток волны кидали нас из стороны в сторону. Из женщин одна только я могла есть, все остальные были больны; англичан и американцев так это удивило, что они прозвали меня — женщина-матрос.
Наконец, постоянно усиливавшееся волнение перешло в настоящий шторм; нас вдруг так качнуло, что неожиданно повалилось все и все. Капитан сделался даже заметно озабоченным. Он сошел в нижнюю большую общую каюту и объяснил пассажирам, что так как уже 15 суток нас преследует по этому направлению шторм, который может разразиться ураганом, то он теперь же, раньше обыкновенного, свернет на юг. И действительно, как только пароход изменил направление, часа через два времени, не более, нам представился совершенный контраст того, что было; единственно только в Тихом океане можно встретить такие противоположности: наступила совершенная тишь, море было неподвижно, как зеркало. Дамы конечно обрадовались, вышли на палубу; но их нельзя было узнать — лица испитые, желтые, так подействовала на них буря. Один же японец пострадал так, что умер, как только вышел на берег; впрочем, он был человек болезненный.
