Разумеется, я ничего не рассказала об этом маме. Когда мама спросила меня, о чем это мы болтали с тетей, я испугалась, но ответила, что тетя просто подарила мне найденную мной фигурку. Мама сказала, что это здорово, и даже не попросила показать ее. Я с облегчением вздохнула. С того момента я бережно хранила тетин подарок.
Спустя некоторое время мама и тетя навсегда рассорились.
Тетя высказалась по поводу того, что мама развивает свой бизнес, прибегая к магии. Благодаря маминой энергии ее дело здорово расширилось. Поэтому никто в нашем окружении не решался на подобное. Как мне тогда показалось, тетя весьма деликатно изложила свои мысли, но мама, привыкшая к тому, что никто ни в чем ей не перечил, очень рассердилась и заявила о разрыве всяческих отношений, в том числе и финансовых.
Возможно, чтобы защитить Сёити от маминого гнева, тетя больше не стала нам звонить, а я в конечном счете так и не получила приюта в тетином доме.
— Перед смертью мама не переставала повторять: “В последнее время во сне я часто вижу твою кузину, Юмико-тян. Не иначе как с ней что-то случилось. Мы с сестрой разругались, но сердце мое постоянно болит оттого, что Юмико-тян с ее чрезвычайно красивой и чистой душой оказалась выкинутой в этот грязный мир. Самой мне уже ничего не исправить, мне нужна твоя помощь. Tы сделаешь это”, — сказал Сёити.
— Если дело касается меня, то и тебе ничего хорошего это не сулит, — заметила я.
— Не понимаю, о чем ты, но раз уж я решился прийти сюда, то сразу не уйду, — твердо произнес он и расположился в углу комнаты. Затем его голос смягчился: — На самом деле это была предсмертная воля моей мамы. Она сказала: “Это единственный грех в моей жизни, в котором я раскаиваюсь, и если ты не пообещаешь, что сделаешь все, чтобы выполнить мою просьбу, я не смогу умереть спокойно”. Вот почему я, используя все свои связи, упорно искал тебя, — добавил Сёити.
Сказанное им вернуло меня назад, в наше прошлое. Туда, где мы месили лепешки. К тем ощущениям, которые я испытывала, когда мы играли, касаясь плечами.
— Вот уж правда, ты всегда был маменькиным сынком, — сказала я.
— Мужчины по большому счету все маменькины сынки, — заметил Сёити. — К тому же после смерти отца я решил, что всегда буду защищать маму, и довольно долгое время помогал ей и решал все свои вопросы сам. Но с тех пор, как начал работать, я был постоянно очень занят и был вынужден переложить домашние дела на маму. В связи с этим я чувствую свою вину перед ней. И вот теперь хочу использовать выделенное мне время, которое планировал посвятить уходу за больной мамой, на то, чтобы исполнить ее желание. Дело вовсе не в том, что в своей жизни я не видел ничего и никого, кроме мамы, и не в том, что мы были с ней так дружны. — На лице Сёити не наблюдалось ни тени улыбки. — Думаю, твоя мама была такой же — видимо, это специфика их воспитания и уклада жизни. Действительно, в маминых предсмертных словах чувствовалась такая торжественность и озабоченность. Я абсолютно проникся ими и понял: если подобные люди просят тебя о чем-то сокровенном — это серьезно. Интуитивно я уверен, что, если не сдержу обещание, в личной жизни будущее не заладится.Как неожиданно... И это несмотря на то, что у тебя самого не было особого желания помогать мне? Несмотря на то, что ты практически забыл о моем существовании? — удивилась я.
