— Господа, господа, прошу вас! — всполошился туранец. — Это был славный бой, и вы оба в нем отличились. Мы все обязаны вам жизнью!.. Не угодно ли сказать, какую награду вы желаете за сей беспримерный подвиг?
Хитрый лис точно знал, как предотвратить кровопролитие! Хотя ему и невдомек было, что подобные перебранки для Конана с Паломой были просто способом провести время. Однако сработало: киммериец тут же забыл о споре.
— Награду, говоришь? Караванщик торопливо закивал.
— Сочтете ли вы сумму в сто немедийских золотых достаточной?
— Сто золотых?
— На каждого, на каждого, разумеется! Конан широко ухмыльнулся и кивнул в сторону своей спутницы:
— Ей, пожалуй, хватит и пятидесяти!
Не удержавшись, Палома прыснула в кулак. Нет, ну каков, а!.. Вслед за ней облегченно засмеялись и остальные купцы. Охранники, до сих пор насупленно молчавшие — опасаясь, должно быть, законных обвинений в трусости, ибо позорно спасовали перед «лесными братьями», — тоже присоединились ко всеобщему веселью.
Ночь завершилась пьяно и весело: Орали песни, покуда не распугали все зверье на пять лиг в окружности. Шатры для ночлега пытались возвести трижды, всей толпой, и всякий раз кто-то перетягивал веревку в свою сторону, или колышки вырывались из земли, криво вбитые нетвердой рукой… так что под конец, плюнув на все, путники улеглись под открытым небом, завернувшись в походные одеяла — благо ночь была ясная и теплая.
Уже проваливаясь в сон, Палома подумала, что забыла спросить киммерийца — обратил ли тот внимание, как странно поглядывал на них младший из купцов, светловолосый паренек лет восемнадцати, в простом черном одеянии… единственный, кто за весь вечер не проронил ни слова. Они даже не узнали, как его зовут. Взгляд у парня был странный — оценивающий и молящий одновременно, — словно ему очень хотелось попросить о чем-то новых знакомых, но он никак не мог решиться.
Ладно, сказала она себе, завтра утром все разъяснится.
Подождем до утра…
* * *
На рассвете, когда наемница открыла глаза, бодрствовал лишь единственный охранник, коринфиец, которому по жребию выпала утренняя стража.
— Поспи чуток, если хочешь, — добродушно бросила ему Палома, видя, как слипаются покрасневшие от давешних возлияний глаза парня. — Остальные, держу пари, продрыхнут до полудня — а я пока посижу, подежурю…
Тот с благодарностью кивнул, не тратя лишних слов, и завернулся в одеяло. Вскоре в стройный хор храпящих влился еще один мощный бас.
