— Это неправильно, — убежденно сказал Ринальд. — Вам непременно следует выходить и не обращать ни на кого внимания. Хотите, я поговорю об этом с вашим отцом, правителем Треворусом?
Ну, и кто тянул лэрда за язык?..
— Ты правда это сделаешь? — с отчаянной надеждой спросил Талгат. — Не обманешь? О нас никто никогда не просит, чтобы лишний раз не расстраивать отца.
— Сделаю, — подтвердил Ринальд. Маленькая ладошка доверчиво и естественно
легла в его руку.
Теперь отступать было, уж точно, поздно, да и некуда, ибо это выражение признательности обожгло душу лэрда столь сильно, что к горлу подступил комок.
Если и существуют на свете клятвы, которые недопустимо преступать даже под страхом смерти, это был раз такой случай.
Дневной свет, показавшимся ему нестерпимо ярким, ударил по глазам.
— Дальше иди один, — сказал Химат. — Вон он, выход-то.
— Ну и горазд же ты дрыхнуть, парень, — усмехнулся Конан, увидев его. — Что, сильно перебрал вчера? Я сначала не велел тебя поднимать, а потом стал думать, куда ты вообще делся.
В голосе короля Аквилонии, впрочем, не слышалось ни гнева, ни недовольства.
— Я… э-э… не спал, — тем не менее, принялся оправдываться лэрд. — То есть сначала спал, а потом так вышло, что… — он сбился, не зная, как признаться в своей нелепой оплошности.
— Не беда, — отмахнулся Конан, избавив его от необходимости продолжать. — Ты, собственно, ничего не пропустил. Треворус предлагает нам осмотреть Мессантию, и я ничего не имею против. Если хочешь, присоединяйся. Кстати, здесь имеются знатные термы, просто грех пройти мимо. Так что седлай коня, и поторопись.
Еще бы киммериец когда-нибудь проходил мимо чего-то, представляющего собою одну из радостей жизни! Ринальд уже сидел в седле, когда к нему подошла Лю Шен. Она, похоже, дворец покидать не собиралась, однако негромко окликнула лэрда.
— Что? — он натянул поводья, останавливая нетерпеливо перебирающего копытами скакуна.
— Ты не присутствовал во время трапезы нынче утром, — сказала кхитаянка, — вот, возьми, поешь.
Она протянула ему завернутые в платок хлеб и мясо, которые Ринальд, вдруг, ощутив, что действительно голоден, проглотил, те пережевывая.
— Лэрд, — крикнул Копан, — не отставай!
— Благодарю, — только и успел произнести Ринальд, устремляясь вслед за своим королем.
Что бы ни угнетало Треворуса, он старался быть гостеприимным и отдал распоряжение своим приближенным развлекать высочайших аквилонских визитеров со всем возможным тщанием, что и выполнялось неукоснительно. Дворцы и храмы Мессантии, выступления лучших танцовщиков и акробатов — всё было в полном распоряжении Конана и его людей, так что голова шла кругом. За один день они успели побывать во множестве мест, и в другое время лэрд был бы полностью поглощен этим водоворотом развлечений и впечатлений. Однако нынче даже полдюжины юных темнокожих наложниц, которые разминали его тело в тех самых знаменитых термах, о которых говорил Конан, и умащивали всевозможными благовониями, не могли полностью вывести Ринальда из задумчивости. Красавицы, следует отдать им должное, трудились, как пчелки, стараясь угождать ему, чем могли, однако не вызывали у Ринальда никаких чувств. Это и его самого удивляло! Обыкновенно, чтобы воспламенить лэрда, довольно было вовсе ничтожной малости, па что бы другое, а на недостаток страстности он пожаловаться не мог.
