Как только Розамонда села, Эйлиш встала, распрямив длинные ноги с изящной грацией женщины, привыкшей носить мини-юбки. Встав, она сбросила свой свободный пиджак, обнажив красивые плечи, затянутые в безупречный, без единой морщинки свитерок. Неспешно, ловя на себе заинтересованные взгляды публики, она прошла вперед и резко развернулась лицом к аудитории, упершись руками в бедра.
– Меня зовут Эйлиш Колби, и я хочу вам кое-что сказать, хотя меня никто не спрашивал. Я не подписала Монреальское соглашение и никогда его не подпишу. Я отправилась в полет не для того, чтобы мной командовали. Я по натуре анархистка. Настоящая анархистка, а не пародия с бомбой в кармане. Мне кажется, это замечательный эксперимент. Нам дали прекрасную возможность почувствовать себя свободными и узнать, чего может достигнуть человечество, когда ему не диктуют, что делать и как. Если вы решитесь порвать с Землей, добро пожаловать к нам. – Она взмахнула рукой. – Вот в эту дверь и направо. Только не раздумывайте слишком долго, а то места не хватит.
Эйлиш поправила лиловую юбку и пошла на место. Потом вдруг остановилась, словно услышав, что кто-то зовет ее по имени, и одарила публику улыбкой, слегка удивленной и лучезарной. Сердце Софи дрогнуло от восторга и умиления, хотя рассудок подсказывал ей, что все это – тонко рассчитанная игра.
Голубка скептически усмехнулась, глядя на Эйлиш. Та пробиралась через толпу с беспомощным и беззащитным видом, а затем, добравшись до свободного прохода, зашагала вперед уверенной и легкой походкой. Она, ее сестра и вся их компания пошли к выходу. За ними потянулась небольшая группка людей. Остальные провожали их взглядами, пока они не скрылись в ближайшем туннеле.
Кто-то еще вышел на импровизированную сцену, возражая против одного из пунктов Монреальского соглашения, предписывавшего делиться знаниями и ресурсами, и вопрошая, значит ли это, что на корабле должно быть единое правительство.
– Я никогда не придавала особого значения политологии, – мягко заметила Голубка. – Ханна или Мэгги разнесли бы эту фифочку в клочья. Кстати о клочьях… Что за тряпка там болтается? – Она показала на желтый вымпел, установленный на вершине массива.
– Так отсчитывают время, – объяснила Софи. – Это значит, что прошло от трех до шести часов после того, как зажегся свет. В лагере есть еще два вымпела для обозначения времени.
– Спасибо, что вы не выдали нас, ~– искренне проговорила Голубка.
