Бринн поджала губы. Она воздержалась от встречной колкости, решив, что чем меньше она будет говорить, тем лучше. Когда он предложил ей клубнику, она отказалась.
Лусиана это не смутило. Выбрав ягоду посочнее, он положил ее в рот.
– Ты готова многим пожертвовать ради Теодора. Отказать себе в удовольствии говорить о любимом брате она не могла.
– Я готова все для него сделать, – с жаром подтвердила Бринн.
– Кажется, у вас большая разница в возрасте. Бринн уставилась взглядом в бокал.
– У моей матери после рождения Риза возникли проблемы со здоровьем. Несколько раз у нее были выкидыши. – Бринн запнулась. Слишком деликатной была эта тема, слишком нескромной. – Она умерла, когда давала Тео жизнь, – тихо закончила она.
– И ты его вырастила. Но ведь и ты сама была ребенком в то время.
– Мне исполнилось двенадцать. Я была уже достаточно взрослой, чтобы заботиться о маленьком.
– Тео с тобой повезло. – Бринн ничего не сказала, и Лусиан тихо добавил: – Я всегда мечтал иметь брата или сестру. Но я был единственным ребенком.
Жестокосердие Бринн была намеренным. Она не хотела ничего слышать о детстве своего супруга, ничего, что могло бы вызвать у нее симпатию к нему или иные глубокие чувства. Нельзя давать волю эмоциям.
– Вы сильно заблуждаетесь, милорд, если думаете, что мне хочется что-либо о вас знать.
Он не стал ей уподобляться.
– Я привел тебя сюда не для того, чтобы ругаться, моя сладкая, – примирительно сказал он.
– Тогда зачем вы меня сюда привели?
– Я подумал, что ты будешь чувствовать себя комфортнее в своем королевстве.
– Комфортнее?
– Ты сегодня весь день как на иголках. Возможно, тут, в знакомом месте, неизбежность исполнения брачных отношений не так сильно будет тебя нервировать.
Бринн резко обернулась к нему.
– Вы намерены консумировать наш брак прямо здесь?
– А ты можешь предложить что-то получше?
– Конечно, могу! Обычно такого рода дела происходят в спальне невесты.
– Но ведь наш брак обычным не назовешь, верно? Лично я назвал бы его исключительным, своего рода уникальным.
Бринн набрала в грудь побольше воздуху, подыскивая слова, которыми должна была его забросать.
– Вы представляете себе масштабы скандала, который случится, если нас увидят? Или вам просто нет до этого дела?
– Никто нас не увидит. Разумеется, я собираюсь дождаться темноты.
Сейчас уже наступали сумерки. Бринн сделала большой глоток шампанского, надеясь, что игристый напиток усмирит ее страх.
– Все равно так нельзя, – пробормотала она.
