Во дворец Каиафы сходятся старейшины, первосвященники и ученые книжники, — все в строгих темных одеждах с черно-белыми накидками на плечах, словно собираются держать совет о судьбах Израиля. Там уже самые важные сановные лица из рода Анны, из рода Боэтуса, из рода Фиаби, из рода Камифа. В главном зале состоится церемония суда. Верховный первосвященник и его писари поднимаются на возвышение в центре зала, а внизу полукругом поставлены жесткие кресла для членов синедриона. В центре полукружья остается свободное место, на которое скоро вступит Иисус со связанными руками в окружении стражи.
Свидетели, нанятые и подученные Иосифом Каиафой, дают показания.
Первый говорит:
— Он советовал народу не платить дань Риму.
Второй поправляет:
— Нет. Правильнее сказать — он уменьшал духовную дань, положенную Господу Богу.
Третий говорит:
— Он вышвырнул из храма торговцев в пятом часу пополудни.
Четвертый его поправляет:
— Нет. Он высек менял и торговцев голубями уже на заходе солнца.
Пятый говорит:
— Он грозил разрушить святилище нерукотворное и похвалялся поднять его рукотворно всего за три дня.
Шестой его поправляет:
— Нет. Он говорил, что дьявольская сила изничтожит храм, а он его опять возведет своим чудодеянием.
Седьмой говорит:
— Он объявил сам себя Сыном Давидовым.
Восьмой его поправляет:
— Нет. Он отрекся от Давида и всего рода его.
Закон устанавливает (и синедрион не может идти против этого), что, если слова даже одного свидетеля не совпадают с показаниями других свидетелей, нельзя осудить обвиняемого, коль скоро он сам не сознается в своей вине.
Тогда Верховный первосвященник Иосиф Каиафа выпрямляется на своем седалище, приказывает замолчать нерадивым свидетелям и обращается к Иисусу:
— Заклинаю тебя Господом Богом на небесах сказать мне — Христос ли ты, Сын ли Божий?
Этот вопрос Иисус ожидает уже с прошлого вечера, но пока никто не задавал его. Он отвечает обдуманно и размеренно:
— Да, я — как ты сказал. И возвещаю вам, что отныне увидите вы Сына человеческого, сидящего одесную Силы, как пел Давид, и грядущего на облаках небесных, как предрекал Даниил.
Он произнес себе приговор. Верховный первосвященник Иосиф Каиафа спускается в гневе с помоста, рвет на себе свои шелковые одежды и пурпурную мантию и вопит, воздевая руки к небу:
— Он богохульствует! Теперь нам не нужны свидетели! Вы слышали? Он богохульствует собственными устами. Что же теперь вы скажете?
Члены синедриона отвечают хором:
— Приговорить к смертной казни!
