Таково прорицание Господа Бога.
Мое рассеченное горло снова сможет заговорить, чтобы вынести твои преступления на суд Божий. Мои вновь ожившие руки взмахнут бичом, чтобы заставить тебя пасть к ногам ангелов, карающих без пощады; мои расправленные плечи столкнут тебя в геенну огненную. И когда твоя гордыня развеется прахом, когда твое имя станет всего лишь символом беззакония, Иоанн Креститель будет славиться в грядущем старцами и детьми, которые под звуки лютни в песнопениях своих, сложенных моим отцом Захарией, станут называть меня пророком Всевышнего, ибо шел я впереди Господа, чтобы расчищать его стези.
Таково прорицание Господа Бога.
Расставшись с Иоанном Крестителем, Иисус не разрешает своим трем спутникам идти за ним в пустыню. Он просит их направиться в Галилею, где в синагоге Капернаума они снова встретятся перед севом хлебов. Фома-рыбак знает те места как свои пять пальцев, рыбаки Андрей и Иоанн тоже избороздили на лодках все озеро. Иисус признается, что после крещения Святой Дух зовет его одного предаться размышлениям в горниле пустыни, прежде чем посвятить себя выполнению предначертаний Отца небесного.
Он сворачивает с дороги, ведущей в Иерусалим, на каменистую тропу, которая тянется наверх к темной и оголенной громаде гор. Чтобы дойти до самой вершины, надо пробираться сквозь заросли крапивы, стегающей одежды и обжигающей тело; надо осторожно ступать по камням, срывающимся вниз из-под ног, и прокладывать дорогу в частом кустарнике. Клубком свернувшиеся змеи таятся среди колючек, следя за пришельцем, нарушившим их покой; огромные пауки качаются на ветках кустов, полчища скорпионов расползаются по земле живыми черными пятнами; ненасытные стервятники кружат низко, высматривая, не подаст ли кто признака жизни под засохшей травой.
Иисус добрался до вершины горы и стал обозревать окрестности. В северной стороне лесные дебри Самарии не позволяют видеть голубизну Генисаретского озера, но и не заслоняют белую голову горы Ермонской, которая господствует над всей далью. На юг медленно движется тонкая лента Иордана. В западной стороне раскинулся Иерусалим, и отсюда можно видеть его стены, или они ему только видятся.
Карканье хищных птиц, вой гиен и шакалов, скорбные всхлипывания ветра — здесь единственные голоса Вселенной.
Иисус постится сорок дней и сорок ночей, не освежаясь ягодами можжевельника, не призывая ангелов-хранителей, как это делал Илия, а стойко претерпевает все лишения. Только иногда решается испить гнилой водицы, которую после редких дождей оставляет жара в расщелинах скал. Двадцать первых дней проходят час за часом в молитвах и размышлениях. Иисус пытается понять еще не познанную суть самого себя, Иисус повторяет псалмы, которым учил его отец Иосиф:
