Услышав сие сообщение, Гитлер, как вспоминают оставшиеся в живых свидетели, полностью утратил даже намек на самоконтроль. Он пришел в бешеную ярость и начал истошно орать на всех присутствовавших. «Это конец, – вопил он, сотрясаясь от гнева, – кругом изменники, лжецы и трусы. Все предали меня...» Когда же, отбушевав, нацистский диктатор пришел в себя, он замолк на несколько минут, а затем объявил, что останется в Берлине до конца. После чего был вызван секретарь, которому Гитлер продиктовал краткое заявление для прочтения по радио. Фюрер, – отмечалось в этом заявлении, – останется в столице, чтобы защищать ее до последней капли крови.
В тот же вечер он приказал генералам Кейтелю и Йодлю, своим самым верным людям в армии, покинуть город и направиться на юг, чтобы принять на себя командование остатками германских вооруженных сил. Однако исход войны уже не вызывал сомнений и у него самого. Он отлично знал, что русские и американцы неумолимо движутся по направлению к Эльбе, где, встретившись, они разрежут Германию надвое и изолируют его в Берлине.
Высокопоставленный эсэсовский офицер Готтлоб Бергер видел фюрера в тот грозный, штормовой вечер 22 апреля. Позже он рассказывал, что Гитлер выглядел «сломленным, конченым человеком». Когда Бергер принялся превозносить его за то, что он остался в Берлине, Гитлер в ответ закричал: «Все обманывали меня, никто не говорил мне правды!» «Он продолжал и продолжал, все выше поднимая голос, – вспоминал Бергер. – Его лицо стало бурокрасным, и я думал, что его может хватить удар в любую секунду.»
В поздний час того же вечера 22 апреля генерал Эккарт Кристиан в телефонном разговоре из бункера сообщал: «Конец. Гитлер сокрушен!»
На следующий день рейхсмаршал Геринг нанес еще один удар сломленному фюреру. Геринг, как Гиммлер и Риббентроп, исчезли из Берлина в ночь дня рождения Гитлера: никто из них не хотел быть захваченным русскими. Геринг отправился в Бертесгаден. Оттуда 23 апреля он послал фюреру радиограмму, в которой, указывая на то, что вождь оказался отрезанным в столице, предлагал взять на себя функции правителя Германии. Геринг прибавил, что если ответ не поступит в течение ночи, это будет означать недееспособность Гитлера, и потому ему придется принять бразды правления.
Получив послание от Геринга, нацистский вождь буквально задохнулся от возмущения. Свидетели из приближенных к нему вспоминают:
«Геринг предал не только меня, но и Фатерланд! – кричал Гитлер. – За моей спиной он установил контакт с врагом! Вопреки моим приказам он отправился спасать себя в Бертесгаден. Оттуда осмелился послать мне этот дурацкий ультиматум! Ни совести, ни чести.»
