«48 часов после броска на Рейне, – признавался Гитлер впоследствии, – были самой кошмарной нервотрепкой в моей жизни. Если бы французы начали продвигаться, нам не оставалось бы ничего другого, как отступить наподобие побитых собак. Военные ресурсы, имевшиеся в нашем распоряжении, не годились даже для скромного сопротивления».
Фюрер признавал также, что ответные действия французов могли бы явиться концом для него самого и для нацистского движения.
«Наше отступление, – говорил он, – должно было означать полное крушение. Нас спасла лишь моя поразительная уверенность».
Если в 1936 г. западные страны могли без больших осложнений остановить Гитлера, то уже через год лихорадочная гонка вооружений сделала германскую армию подготовленной к серьезным сражениям. Теперь начало следующей войны зависело, в основном, от планов фюрера и его генштаба.
Вечером 5 ноября 1937 г. Гитлер собрал своих генералов и объявил им, что принял решение начать войну. «Нет, не в самое ближайшее время, – объяснял он, – но самое позднее к 1943 г. Необходимо приступить к соответствующим приготовлениям». Между тем, как заметил фюрер, первые завоевания будут достигнуты мирным путем. Сначала его родная Австрия, а затем – Чехословакия. Гитлер предвидел, что эти страны можно «присоединить» с помощью лишь угрозы войны. Так оно и произошло.
Утром 12 февраля 1938 г. фюрер принимал на своей альпийской вилле канцлера Австрии Курта фон Шушнига. Глава австрийского правительства начал разговор с похвалы великолепному виду на покрытые снегом Альпы. Гитлер резко оборвал его: «Мы встретились вовсе не для того, чтобы говорить о погоде или красотах природы».
После этих слов, которые никак не назовешь вежливыми, он обрушил на почтенного гостя поток оскорблений: «Вы сделали все, чтобы избежать нашей дружественной политики... Вся история Австрии – один непрерывный процесс предательства. Могу зам сказать прямо теперь, герр Шушниг, что я твердо решил положить конец всему этому...»
Когда Шушниг попытался сказать, что его страна сыграла значительную роль в истории, Гитлер заорал: «Полный ноль! Я говорю вам: полный ноль!»
Находясь уже в состоянии неистовства, он продолжал: «Я повторяю вам еще раз: так дальше не пойдет. Я наделен исторической миссией, и я выполню эту миссию, ибо она предназначена мне Провидением! Стоящие на моем пути будут безжалостно раздавлены!»
До Шушнига дошло, что быть раздавленной – удел Австрии. В конце своего яростного монолога Гитлер предъявил австрийскому канцлеру ультиматум. Он потребовал, чтобы его правительство в течение одной недели передало все дела австрийским нацистам. Принимая во внимание тот факт, что они находились в полной зависимости от фюрера, такой шаг был равносилен передаче власти ему самому. Понимая это, Шушниг заколебался.
