«В семерке заложен секрет начала, развития и изменения в Великом целом во всех отношениях... в ней ощущается близость к кругу вечности...»
От Пифагора оккультисты приняли теорию о том, что каждая цифра обладает своим смыслом, своим значением. Они верят: в цифрах заключен ключ к пониманию законов человеческой и космической жизни.
Как бы то ни было, – из простого предрассудка или знания «законов космоса», – но семерка стала номером Гитлера. А даже начинающий оккультист знает, что именно эта цифра лучше всего подходит тому, кто намеревается выступить в роли спасителя.
Кем была поручена ему ведущая роль? Избрала ли его какая-то группа адептов тайного знания или же только Дитрих Эккарт? Этот вопрос остается неотвеченным и по сию пору.
Согласно Курту Людке, хорошо знавшему Гитлера и Эккарта на заре нацистского движения, в Эккарте «было нечто гениальное, и он в значительной мере – духовный отец Гитлера и предтеча нацизма. Будучи человеком состоятельным, он явился также и первым финансовым благословением для Гитлера».
Больше похоже на правду то, что Эккарт был не столько богат сам, сколько обладал многочисленными связями с «нужными людьми». У него были контакты со сливками высшего общества Мюнхена. Он ввел молодого Гитлера в этот круг и представил его, как «долгожданного спасителя». По воспоминанию Альфреда Розенберга, Эккарт говорил: «Да сбудется воля и желание Провидения, но я верю в Гитлера, – на него указывают звезды».
Трудно со всей определенностью сказать, почему выбор пал на «невзрачного ефрейтора». Очевидно, в значительной степени этому способствовал его ораторский талант. О наличии у него этого качества упоминал уже «друг юности» Кубичек. Необычайный эффект, производимый на слушателей выступлениями Гитлера, ярко описан Геббельсом в личном письме ему, датированном июнем 1922 г. «Подобно восходящей звезде Вы предстали перед нами; Вы свершили чудо, прочистив наши мозги и дав нам веру, нам, – блуждавшим в мире отчаяния и скепсиса. Преисполненный веры и уверенности в будущем, Вы возвышались над массами и продемонстрировали им свою безграничную любовь ко всем тем, кто верит в новый рейх. Впервые мы увидели человека, сорвавшего маски с лиц, искаженных жаждой наживы,– с лиц всех этих парламентских ничтожеств...
Вы выразили больше, чем вашу собственную боль... Вы высказали потребность целого поколения, блуждавшего в поисках цели в мире утраченных идеалов. Сказанное Вами – катехизис новой политической веры, рожденной чувством отчаяния в поверженном, обезбоженном мире... Настанет день, когда Германия возблагодарит Вас...»
