— Эгей, скоро темнеть начнет… Когда избу-то ставить? Два дня, што ли, валандаться? Тебе помогать придется, да и брату тоже, с подмастерьями…
Разочарованно вздохнув, Серик пошагал вслед за возами.
Сруб собрали быстро, мать со стряпухой едва успели на стол накрыть. Тут же во дворе, положили две плахи на козлы и мать с сестрами расставили богатый обед. Работники степенно расселись за столом. Ели не спеша, основательно, поглядывая на сруб. Запив обед крынкой молока, купец сказал:
— За зиму сруб высохнет, так стянется, что звенеть будет…
До вечера собрали пол, потолок и крышу. Не забыли и небольшое крылечко. Жена Ярца, Калина, совсем юная девчонка, сбегала в дом, принесла Мышату. Огромный котище отсыпался в горнице после ночных подвигов, готовясь к следующей ночи, а потому лениво оглядывал всех сонными, прижмуренными глазищами. Лета четыре назад Батута принес его котенком от знакомого купца, заплатив серебром. Калина растворила дверь своей избы, осторожно пустила кота на крыльцо. Кот некоторое время стоял, настороженно втягивая ноздрями воздух, все, замерев, смотрели на него. Наконец, на полусогнутых, он вошел в избу. Все, разом, облегченно вздохнули. Если бы кот не пошел, пришлось бы избу разбирать, или волхва звать.
Батута проговорил:
— Ну, живите и плодитесь… — и принялся прощаться с купцом.
Серик помог принести небогатые пожитки Ярца и Калинино приданое. Приданое оказалось на удивление богатым.
Серик спросил:
— Уж не купеческую ли ты дочь отхватил?
Ярец пожал плечами:
— Я ж у Батуты молотобойцем… Глядишь, скоро и сам мастером стану?..
За день наломались, а потому разбрелись спать, не дожидаясь темноты. Серик поглядел на небо — оно наливалось глубоким золотым цветом на закате. И следующий день обещал быть погожим, а потому Серик снова завалился спать на дворе под шубой. Славно спалось на свежем воздухе! Только под утро, Серика будто пинком кто в бок саданул, он вскинулся; прямо перед его лицом стоял кот, и огромные глазищи горели хищным огнем.
— Тьфу, леший… — пробормотал Серик, накрываясь с головой, перед рассветом стало студено.
Кот нежно мурлыкнул, осторожно протискиваясь под шубу. Серик проворчал добродушно:
— Ну, ты и хитрюга, Мышата…
Кот повозился, пристроил голову на плечо Серика и уютно замурчал на ухо.
