- Вам фамилия мешала или помогала в большей степени?
- Не знаю, по-разному. Например, когда я пришел к Товстоногову в театр, он через некоторое время мне сказал: "Алексей, почему вы мне не сообщили, что вы сын Юрия Павловича Германа?". Я ответил: "Георгий Александрович, вы взяли меня к себе в театр, сказав, что я вам нравлюсь как режиссер. А я должен был ответить: "Мало того что я вам нравлюсь, так я еще сын Германа!"
- А как было работать с Товстоноговым?
- Очень трудно. Он был скуп на похвалы и, казалось, мало обращал внимания на меня. Он мог дать задание такого рода: "Алексей, найдите мне к завтрашнему утру звук хорька, которого поймала сова". Это он придумал для спектакля "Не склонившие головы". Я пошел в зоопарк. Оттуда меня выгнали: "Нашего хорька хватать, изверг, и Товстоногов ваш изверг!.." Ну что мне, кошку на швейной машине шить?.. Думал я, думал, приготовил микрофоны - и к любимому артисту Евгению Лебедеву: "Евгений Алексеевич, давайте с вами выпьем коньяку..." - "Что вы такой добрый?.." - " Ну, я вас очень уважаю..."
Пошли мы в театральный буфет, выпили раз, выпили два, он говорит: "Валяй, чего тебе надо..." Я говорю: "Евгений Алексеевич, надо крикнуть хорьком, которого схватила сова, и не продать меня Гоге".
Пошли... Так покричал Женя, так покричал, увлекся, до-о-лго кричал. Совсем осип. Наутро Гога:
-Леша, звук хорька есть?
-А как же!
- Где взял?
- В зоосаде был.
- Вот почему люблю работать с молодыми!
И никогда никто нашу правду не узнал.
- Но от Товстоногова вы ушли. Почему?
- Ушел, по-моему, единственный из режиссеров - сам. Ушел, потому что понял, что угадываю чужой вкус. Георгий Александрович, чем я горжусь до сих пор, уговаривал меня остаться. А позже уже он сделал для нас со Светланой (имеется в виду Светлана Кармелита - жена и соавтор фильмов А. Германа. "Известия") так много, как никто другой. Он написал письмо в Политбюро в защиту "Проверки на дорогах", его потом подписали Хейфиц и Козинцев. Позже он бешено и до скандала защищал мои "Двадцать дней без войны". Еще меня защищали Эфрос и Ефремов. Это было время, когда меня выгоняли просто отовсюду. А Ефремов, с которым мы не были знакомы, просто пришел к нам домой: он подпольно посмотрел "Лапшина" и предложил мне снимать "Графа Монте-Кристо". Договорились так: я буду ему как бы ассистировать, чтобы усыпить бдительность телевизионного начальника Лапина. Я был под запретом как самостоятельный режиссер. А на самом деле я должен был и сценарий написать, и фильм ставить, а он бы играл. Ну, до "Монте-Кристо" дело не дошло, потому что мы написали письмо Андропову. Я бы и сейчас этого письма не постеснялся. Вообще, со своего первого фильма и дальше, до относительно недавнего времени, у меня сформировался рефлекс - ждать, что меня погонят с картины. Вот сейчас так же на "Трудно быть богом"... хотя, как я думаю, это нереально.
