Буря! Неужели грянет буря?!
Шахиня приподнялась на ложе, и сразу поняла, что ее разбудило. На подоконнике, нахохлившись, и слабыми движениями пытаясь поудобнее уложить потрепанные крылья, сидел Мурза, и с тоской смотрел на Шахиню. "Вот, — думал он, — пока я отсутствовал, даже моего любимого верного пса прибрала к рукам…"
На коврике у ложа Шахини лежал любимый верный пес Мурзы. Он был тщательно расчесан, а на хвосте красовался пышный яркий бант из алой ленты.
Увидев, что Шахиня проснулась, пес лениво гавкнул и опустил лоснящуюся от сытости морду на отмытые до блеска лапы с подстриженными и наманикюренными когтями.
— Ты опять посмел летать, дерзкий червь, без высочайшего повеления Центрального Султаната?! — вскричала Шахиня.
— Я не виноват! — моляще возопил Мурза. — Это все они, прахоподобные выродки — террористы — чудовищным пинком в зад, бросили меня в принудительный полет. О, богоподобная, отвяжи меня ради бога, от этих проклятых крыльев! Я летел к тебе, я торопился… Я вынужден был воровать с чужих полей всякую гадость и ею питаться. Я ел кабачки! Я даже ел кукурузу! Лишь бы поскорее увидеть тебя…
— А на что ты мне нужен? — проворчала Шахиня под нос. — В роли Мурзы ты меня больше устраиваешь, особенно если находишься подальше…
Поколебавшись, она поднялась с ложа, в руке ее сверкнул острый, с узким лезвием, кинжал. Подбежав к Мурзе, она задумчиво повертела кинжалом у его носа. Отточенное лезвие остро блеснуло Мурзе в зрачки. Смерть, злорадно ухмыльнувшись, дунула ему в лицо. Не выдержав, Мурза опустил веки. Да, Шахине надо быть дурой, чтобы не воспользоваться благоприятным моментом. Улики налицо, привязаны к рукам Мурзы. Ей даже не придется ничего объяснять в Шахнадзоре.
Но Шахиня смилостивилась. Кинжал полоснул по веревкам, и крылья, затрепетав последней судорогой жизни, упали на подоконник. Брезгливо, лезвием кинжала, Шахиня спихнула их на улицу. Обернувшись к псу, повелительно скомандовала:
— Фасс!
Глухо заурчав, пес ринулся в окно. Бант зацепился за шпингалет рамы, распустился, и лента осталась висеть, чуть колеблемая легким ночным ветерком. Шахиня взяла ленту, задумчиво произнесла, глядя в темноту за окном, откуда слышалось чавканье и плотоядное урчание жрущего пса:
— Хороший, ласковый песик…
— Да уж, ласковый… — проворчал Мурза, разминая затекшие руки.
— Чем ты кормил его, недостойный рабов своих, властитель?
— Баклажанами. Чем же еще? — пожал плечами Мурза.
— Болван! Хороших псов нельзя кормить баклажанами. И уж тем более, позволять своим приспешникам спаивать кумысом от бешеной кобылы. Проваливай в свою юрту.
