— Никак в Карабах технику продали?
Майор тоже весело ответил:
— Да нет, южнее…
Павел свернул к лесу, еще немножко удалось проехать по чуть заметной колее, а потом и она затерялась в высокой траве, мужественно сопротивляющейся осени. Прислонив велосипед к толстой березе, он взял ведро и пошел в первый обход. Почти сразу наткнулся в мелком осинничке, высыпавшим из околка на поляну, на компанию подосиновиков. Сердце сладко замерло в азарте охоты. Грибы были молодые, ядреные, совсем еще не тронутые червем, что свидетельствовало о самом начале осеннего грибного сезона. Павел мимоходом подумал, что в этом году припозднилась осенняя грибная волна, но тут же забыл обо всем. Ведро быстро наполнилось. Павел для очистки совести прочесал околок несколькими параллельными ходами и был вознагражден еще ведром белых. До следующего околка пришлось тащиться по высокой траве через поляну, но околок был пуст и лишь издевательски шипел кронами берез от внезапно налетевшего ветра. Следующий перелесок, тянущийся длинной полосой, тоже оказался пуст, но на потаенной полянке, между двух мысков, выдающихся из перелеска, Павел еще издали увидел ряды белых шляпок — луговые шампиньоны! Он лишь в прошлом году попробовал эти грибы. Конечно, вкусом они далеко уступали белым и подосиновикам, но в пирогах, которые пекла Анна Сергеевна, его теща, были восхитительны. Он, не разгибаясь, накосил их добрых два ведра. Грибы хороши были тем, что их можно было резать, не глядя — черви их не жаловали.
Павлу пришлось много сил употребить, чтобы убедить жену и тещу в том, что грибы съедобны. Хоть и была теща дамой деревенской, в город перебралась уже взрослой, но деревенские почему-то считали шампиньоны поганками.
Солнце едва перевалило зенит, а все емкости Павел уже заполнил добычей. Правда, он слишком далеко углубился в лесной массив, и теперь возвращаться на дорогу придется уже не отвлекаясь на охоту. Он этому только порадовался, можно будет через пару дней после дежурства снова наведаться сюда, и добыча будет обеспечена.
Остановившись на уютной опушке околка, он рассортировал грибы; которые покрепче — сложил в рюкзак, остальные разложил по ведрам. Составив добычу рядом с велосипедом, набрал дров, развел костерок и разложил на газете походный обед: пару яиц, хлеб, лук, пару помидоров, которые мастерски растила на своем огородике Анна Сергеевна, и не торопясь, принялся трапезничать.
Все осталось где — то там, в призрачной нереальности хмурой действительности; и зарплата, которую перестали платить, и всеобщий бардак, от которого иногда выть хотелось и расшибить себе голову о стену, и в одночасье рухнувшие мечты и надежды. Здесь был теплый ветерок, ласковое солнце, склоняющееся за вершины берез, успокаивающий шелест листвы над головой, и тишина… Оглушающая тишина леса! И вечность природы… Павел вдруг сообразил, что с полигона за весь день не донеслось ни единого звука выстрела.
