- Я?
И так посмотрел сквозь свое pince-nez и так замолчал, что жуток стал нотариусу стук кареты. И по углам запрятались.
- Я вот к Горшковым...
- Дай Бог. Дай Бог.
В воротник засмеялся нотариус, поглядывая на задремавшего патрона. Ворчал, слова ронял невнятные, ручкой маленькой поводя перед носом нотариуса.
- То-то! Да, да... Так ли говорю?
И захрапел, голову свесив. Шелковая шляпа-цилиндр покатилась. Услужливо поднял нотариус. Покрыть голову Корнута не успел. В ярости пьяной хрипел-кричал, слюной брызжа и колотя нотариуса слабыми, неверными кулачками.
- Как смел цилиндр сбить! Ты что, каналья! Каналья!.. А? А?
Визжал, ногами топоча. Сильный нотариус легко удары рукой отводил.
- Что вы? Корнут Яковлич? Что вы? Опомнитесь.
Не унимался. Лез в драку, валясь от толчков кареты на сафьяновые подушки.
- Я тебя, каналья, облагодетельствовал, а ты цилиндр...
Отбиваясь и уговаривая, улыбнулся просветленно нотариус Гервариус.
- Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! Ваше превосходительство, Корнут Яковлевич!
- А? А? Что?
На подушки пав, усы покручивал Корнут, веками хлопая.
- Ваше превосходительство! Скоро доедем. Вот уж Московская.
- А! Чего же вы молчали. Остановите карету на углу... Конфет куплю.
Тяжело опираясь на руку нотариуса, вошел в освещенную французскую кондитерскую. В чуть декольтированном платье швейцарка юркая картавя лепетала, носясь по магазину, показывала бонбоньерки. Распахнув шубу, сидел Корнут, тараща глаза на красавицу услужливую.
- Подороже! Побольше! А? А? А разве нет серебряной?
Зевал-потягивался нотариус Гервариус. Лениво ухмылялся.
- Ловко! Вовремя я превосходительство в ход пустил... А когда он себе генеральство взаправду укупит, чем тогда его улещать? Ну, да придумаем. Шахом персидским, что ли...
Наслаждаясь беготней француженки, Корнут, голову за нею поворачивая, жевал конфеты. Вдруг к нотариусу:
- Хозяйка бы из нее вышла - чудо! А ведь так скучно. Коньяку!
- Здесь нет!
- Коньяку!
- Что вы? Что вы? Как к Горшковым-то?
- Что?
- Невеста!
- Мое дело. Сейчас коньяку!
Тростью стучал. Вышел нотариус. Скоро возвратился, неся завернутую бутылку.
- Достал. Я все могу. Ну уж, мамзель, тащите нам рюмки. Делать нечего. А в конце концов, с конфетами не так уж плохо. Привал так привал. А вы, мамзель, не опасайтесь, что мы на часок у вас распивочную устроим. В случае чего в обиду вас не дадим... Оно, конечно, и так можно.
Лениво глядел на француженку, проворно запиравшую входную дверь.
