– Разочаровался - не летал бы. Просто я не жду встречи с Прекрасной Незнакомкой, как вы только что выразились.
– Правильно, - сказал Бааде. - Правильно! Дважды два - четыре, и никаких гвоздей. Все остальное эмоции, я тоже так считаю.
Полынов ничего не сказал. Он вслушивался. Рубку всегда наполнял легкий стрекот - лишнее напоминание о титанической работе, которую ведут спрятанные за панелями и кожухами приборы: тысячи, миллионы всяких там реле, схем и прочих деталей, электронной кабалистики. Теперь стрекот чуть усилился. Значит, жди сигнала посадки.
– Знаешь, Михаил, кто ты? Думаешь, скептик? Межпланетный Печорин? Ничего подобного. Ты примитивный мистик, как тот школьник, который твердит перед экзаменом: “Провалюсь, провалюсь”, в надежде, что судьба любит поступать наперекор.
Молчание. Шумерин смотрит в обзор.
– Яша, у нас, по-моему, еще масса дел, - наконец проговорил он. Вежливый подтекст: “Я занят, ты мне мешаешь”.
“Все в порядке, - решил психолог. - Теперь он будет переживать. Переживай, переживай, это заставит тебя забыть о своем положении Ионы во чреве кита.
Меркурий уже напоминал о себе. Органы чувств корабля ощущали его близость. Поверхность планеты ощупывали импульсы радаров; разглядывали глаза телескопов - пристально, километр за километром; пальцы дистанционных анализаторов, управляя бомбозондами, шарили в атмосфере. Ничего этого люди не видели и не слышали: все представало перед ними в препарированном, дистиллированном образе цифр, знаков, электронных символов. Впрочем, люди могли любоваться серебристым, слегка затуманенным, быстро растущим серпиком планеты. Или следить за ускоренным бегом цифр и знаков, чтобы поправить корабль, если нужно. Но этого, как правило, не требовалось.
II
Когда до поверхности осталось совсем немного, включилось еще одно реле, ибо пришло время напомнить людям, чтобы они сделали то-то и то-то. Зажглось табло, прозвучал сигнал, кресла пришли в движение, занимая противоперегрузочное положение. Все захлопотали.
Послышалось гудение, оно охватило весь корабль - заработала тормозная установка. Огромный корабль первого класса “Александр Невский” падал вниз: туда, где был невидимый Меркурий. Но люди могли видеть небывалое - первую посадку на эту планету - опять лишь в зеркале осциллографов, в электронных рисунках кривых.
Перегрузка росла. Вопреки этому, вопреки растущей тяжести они ощущали падение, от которого холодело в груди.
Они падали из космоса, из пустоты, и она уходила из-под ног, разваливалась, крошилась; сжавшееся тело невольно ждало удара.
