— Или мне попробуют, — поддержал Суховодов.
Найти на Базаре девчонкиных обидчиков оказалось непросто — здесь собрались персонажи со всех Куличек. Зазывали, завлекали:
— И швец, и жнец, и на дуде игрец!
— Сапожник без сапог!
— Меняю шило на мыло!
— Куплю корове седло!
Из ярко раскрашенного балаганчика доносились аплодисменты, смех, весёлая музыка. У входа висело:
«Великий танцор Безубежденцев! Кому служу — тому пляшу! Цена билета — три копейки в базарный день»!
Мы решили зайти и поискать — не там ли девчонкины носоотрыватели? Суховодов купил на всех билеты. Обидчиков в зале не оказалось, но зато…
«Великий танцор Безубежденцев» оказался не старше нас с Петровой, но каким талантливым! Когда он плясал, настроение у всех поднималось до самого купола — ноги сами притопывали, руки прихлопывали. Уже вся публика разошлась, а мы всё кричали «Бис»! и уговаривали его сплясать ещё.
— Гони монету, или меня нету, — заявил Безубежденцев, — Были бы побрякунчики, будут и поплясунчики!
Монет у нас с Петровой не было, и мы поинтересовались — неужели он танцует только ради денег? А просто подарить людям радость…
— Некогда мне дарить радость. Я ж на одних подмётках семи царям служу, под их дудки пляшу.
— Где же твои убежденья? Разве так можно?
— От рожденья не имел убежденья!
Безубежденцев нам сразу разонравился, и мы отправились дальше искать девчоночий нос.
— Ой, вон мой брат! — испуганно воскликнул Макар, — Телят продаёт. Меня прогнал, теперь их пасти некому.
— Эти телята — твои, — заявила Петрова, — Брату остались дом и хозяйство, а телята — твои. Ты их вырастил. Алик, мы должны восстановить справедливость.
— Алики в валенках, — проворчал я, снимая рубашку и передавая Петровой на хранение волшебные часы. Драться я умел, но не любил.
— Ты ограбил своего брата, — заявил я, — Эти телята по справедливости принадлежат Макару.
— А кто ты такой?
— Пионер Олег Качалкин, друг Макара.
— А меня зовут Фомой и живу я сам собой, понятно? Кто смел, тот и съел, понятно?
Телята тем временем увидали Макара и побежали к нему.
— Понятно, — сказал Суховодов, щёлкнул кнутом и погнал стадо прочь, как заправский пастух. Вот тебе и пижон!
— Стой! — взвыл Фома, — Караул! Воры!
На шум собралась толпа.
— А ты докажи, что стадо твоё. Свидетелей позови, соседей.
— Нет у меня никаких соседей. Я живу сам собой! Воры!
— А это мы сейчас проверим, на ком шапка загорится. Ну-ка, братья, станьте рядом…
Шапка, само собой, загорелась на Фоме. Фома её с проклятьями потушил под улюлюканье толпы и убежал не солоно хлебавши. Бедный Макар всё жалел брата и рвался догнать, а Ворон злорадствовал:
