Она стояла и ругала себя за забывчивость, боясь взглянуть на Лариссу. Потом поняла, что молчание как-то очень уж затянулось. И с трудом заставила себя поднять глаза.
Лицо, обращенное к ней, было похоже на маску. Но смотрела она не на Лерон, за что та испытала приступ почти болезненной благодарности к ней, а на Микку.
— Так, — сказала Ларисса совершенно спокойно. — Поехали, ребята. Все потом.
* * *
Входя в пределы магазина «Глория Мунди», Алёна остро, очень остро ощущала себя НЕ настоящей леди, но при этом испытывала такое невероятное удовольствие от предстоявшей ей примерки красивых вещей, что мысленно плюнула на свои несовершенства. В принципе она терпеть не могла ходить по магазинам, но иногда и ее прошибало женскими слабостями. Вот сейчас, видимо, настал как раз такой момент.
Кроме нее и широкоплечей, плотной особы в мятом полотняном платье (Лада на прощанье предупредила Алёну, что так выглядит мадам «Фиговый листок», главная устроительница мероприятия), в салоне оказались еще три женщины. К одной Алёна сразу начала приглядываться, потому что она была именно маленькой, полненькой, розовенькой, беленькой и кудрявенькой блондинкой, как и описывала Тоня хозяйку магазина «Шалон». Однако ту звали Наталья Владимировна, это Алёна отлично помнила, а эта представилась Галиной Паниной и отрекомендовалась не хозяйкой дамского магазина, а главой аудиторской фирмы. Мадам «Фиговый листок» — на самом деле ее звали Людмилой — обращалась с Галиной с величайшим пиететом. Ну разумеется, ведь аудит — штука посильнее «Фауста» Гете и страшнее пистолета!
Вторая модель — худая, широкоплечая брюнетка среднего роста с невозможным количеством косметики на лице (так обычно красятся женщины, у которых есть какие-то дефекты кожи, несводимые прыщи или веснушки), с очень густыми, очень гладкими и очень черными волосами, подстриженными аккуратнейшим «каре», с крупной серьгой в правом ухе — была директором магазина «Красный шерл». Очень может быть, что крупный мутно-алый камень ее единственной серьги был этим самым шерлом, Алёна слабо разбиралась в камнях, да и не очень их любила. Эту даму звали Евгения. Кроме упомянутой серьги, на нее было навешано и навздевано невероятное количество бижутерии: висюлек, ожерелий, браслетов и перстней. Очевидно, с их помощью Евгения по мере сил старалась отвлечь внимание от недостатков своей чрезмерно раскрашенной физиономии. Способствовал этому также и очень экстравагантный костюм, брюки которого сверкали немыслимыми узорами и были шире матросских клешей «Черное море».
