В один из майских дней 1776 года Никита Иванович получил маленькую записку от графа Сольмса. Прусский посланник сообщал, что его секретарь, родом швейцарец, недавно познакомился в Петербурге со своим соотечественником, неким Курантом из Невшателя. Сей Курант рассказывал странные вещи и вообще казался личностью подозрительной. Зная, что граф Сольмс - человек опытный, и зря беспокоить не станет, Панин запиской заинтересовался и попросил Сольмса, чтобы он сам подробно поговорил со швейцарцем. В тот же день прусский посланниц явился к Панину с новым сообщением.
Выяснилось, что Курант - живописец, приехавший в Россию в надежде найти здесь применение своим способностям и если повезет, то и сколотить какой-нибудь капитал. В Петербурге Курант долго болтался без дела, начал было отчаиваться, но тут судьба свела его с французом по имени Шампаниоло. И вот француз сделал Куранту неожиданное, странное, но очень заманчивое предложение. Швейцарец должен был отправиться в Польшу и принять участие в каком-то таинственном предприятии, целью которого ему не следовало интересоваться. В награду Шампаниоло обещал ему 40 тысяч рублей и чин подполковника польской службы. Отъезд в Польшу намечался на ближайшие дни.
Выслушав такие новости, Панин насторожился. О Шампаниоло он уже слышал. Этот проходимец прежде состоял на службе французского короля и, по некоторым данным, одновременно служил гетману Браницкому. Несколько лет назад он приехал в Россию и поступил на службу к графу Захару Чернышеву. Потом перебрался в Москву, женился там на какой-то вдове и жил без дела, кормясь за счет своей любовницы, жены советника Банно. Судя по всему, затевалась какая-то пакость. Этим делом следовало заняться и сообщить обо всем императрице.
Екатерина, прочтя присланные Паниным бумаги, нашла его беспокойство основательным и в ответе написала, что лучше всего Шампаниоло арестовать, а существо дела изыскать допросом. Потом, видимо, крепко подумав, приписала еще один совет: "Нельзя ли, чтоб Курант Шампаниола напоил пьяного, чтобы изучать ближе, о чем дело идет?" Но Никита Иванович дерзнул пренебречь монаршим советом. Спаивать Шампаниоло он не стал, а поступил иначе.
Прежде всего под благовидным предлогом была задержана выдача паспорта Шампаниоло, чтобы тот еще несколько дней не мог покинуть Россию. Затем Никита Иванович встретился с самим Курантом. О чем они говорили, доподлинно неизвестно, но догадаться об этом нетрудно. Скорее всего, Панин объяснил швейцарцу, что Шампаниоло - личность темная и преступная. Поэтому, связавшись с ним, Курант, такой симпатичный и, разумеется, совершенно честный человек, может, не дай бог, стать соучастником преступления. С другой стороны, небольшая услуга, которую он может оказать России, выведав планы злоумышленников, не только снимет с него всякие подозрения, но и позволит заслужить милость императрицы, щедрость которой хорошо известна. Курант не заставил, себя долго уговаривать. Ему, в сущности, было все равно, комy оказывать услуги и от кого получать деньги, зато оказаться в тюрьме очень не хотелось. Беседа поэтому завершилась дружеским соглашением. Курант обязался принять деятельное участие в предприятии Шампаниоло и сообщать все, что ему удастся узнать, в Петербург. Связь с Паниным швейцарец должен будет поддерживать через русских представителей за границей. Для этого Никита Иванович сообщил ему особое "слово" (что позднее стали называть "паролем"). В завершение беседы Куранту были вручены 300 червонцев в качестве аванса.
