Чтобы самостоятельно отвезти свой товар за границу, русскому купцу надо было иметь надежный морской корабль и обученную команду. Но Россия стала морской державой совсем недавно, в начале века, благодаря усилиям Петра Великого. Опыта и традиций морского торгового судоходства у нее не было. Если морские суда и строились, то в основном на государственных верфях, и предназначались они для военного флота. Отыскать опытных моряков было очень трудно. Русские купцы редко решались вкладывать деньги в такое непривычное и рискованное предприятие, как снаряжение собственного судна. Надежнее было доставить свой товар в порт и передать его иностранцу-комиссионеру, который и довозил его до места назначения. В результате большая часть русской торговли с Европой обслуживалась иностранными, преимущественно английскими, судами.
Положение надо было исправлять. В Петербурге думали о том, какие меры принять, чтобы помочь развитию отечественного судостроения и судоходства. Естественно, что подписывать в таких условиях договор, затруднявший проведение подобных мер, было попросту неразумно.
В Англии считали, что русский вариант соглашения позволит России изменить порядок своей внешней торговли, не обращая внимания на интересы англичан. Тогда Панин отправил в Лондон письмо, в котором заверил, что интересы английского купечества в любом случае будут учтены. Но этого оказалось мало - в Лондоне не уступали, в Петербурге тоже. Панин в своих записках императрице жаловался, что англичане ведут дела по-торгашески, и называл своих британских коллег лавочниками. Кавалер Макартней тоже не отличался деликатностью и в донесениях в Лондон обвинял русских в высокомерии, тщеславии и невежестве. Но, как замечал еще С.М. Соловьев, "когда иностранный посланник начинал сильно бранить Россию и русских - именно упрекать их в варварстве и невежестве, то это обыкновенно было признаком, что Русский Двор сумел охранить свое достоинство и свои интересы".
У Панина в конце концов лопнуло терпение, и он заявил Макартнею, что, если торговый договор не будет подписан, английские купцы лишатся всех своих привилегий. Кавалер забеспокоился и допустил ошибку, о которой ему очень скоро пришлось пожалеть. Не дожидаясь ответа своего правительства на угрозу Панина, он подписал договор в русском варианте. Когда в Лондоне об этом узнали, разразился скандал. Макартнею крепко досталось, после чего ему объяснили, что есть лишь одно средство хотя бы отчасти исправить допущенную оплошность. От Панина необходимо добиться особой декларации, повторяющей текст его письма.
