Нередко люди примыкают к той или иной группировке не потому, что разделяют ее политические установки. Наоборот, они выдвигают политические лозунги для того, чтобы оправдать свою принадлежность к группировке, обосновать ее право на власть и заодно отказать в этом праве конкурирующим группам. В центр такого конфликта, по-видимому, попал и панинский проект. Причина для критики состояла не в том, что он угрожал власти монарха. Причиной был тот факт, что идея исходила от соперничающей придворной партии. Рассуждения же об ограничении монархии были лишь идеологической маскировкой этого обстоятельства. Собственно панинское объяснение мотивов его предложения обыкновенно игнорируется. Между тем оно, хотя и лишено таинственного ореола, вполне достойно внимания.
Панин выступал против фаворитизма. То, что это явление принесло России в XVIII веке немало зла, бесспорно. Мог ли Совет ограничить власть фаворитов? В значительной мере мог. Екатерина, например, планировала ввести в Совет своего фаворита Григория Орлова. И в случае создания этого учреждения, и без него Орлов имел возможность нашептывать императрице свои государственные идеи наедине. Но пока Совет не создан, фавориту достаточно, улучив благоприятный момент, добиться согласия Екатерины на какое-либо свое предложение, и оно приобретало силу закона. В случае, если бы Совет состоялся, такое нашептывание во многом теряло бы смысл. Ибо, прежде чем объявить свое решение, императрица должна была бы выслушать на Совете различные мнения, в ходе обсуждения стало бы ясно, кто автор новой идеи, со всеми вытекающими отсюда последствиями и т.д.
Ограничивал бы панинский Совет власть монарха? Юридически нет. Раз императрица имела право назначать его членов, подразумевалось, что она могла их и смещать. Во всяком случае, если бы Екатерина заподозрила иное, карьера Панина на этом проекте бы и закончилась. Подпись статс-секретаря также вряд ли можно считать серьезной угрозой для власти монарха. Например, императорские рескрипты русским посланникам за границей обычно подписывались еще и канцлером или вице-канцлером. Но если такой контрассигнатуры не было, это отнюдь не означало, что документ терял свою силу. Однако фактически Совет все же налагал бы ограничения на самодержавную власть. Точнее сказать, он затруднил бы принятие кулуарных, необдуманных и ошибочных решений. Монарху пришлось бы крепко подумать, прежде чем отдать распоряжение, выгодное лишь кому-то из его любимцев. Именно этого Панин, если верить его обоснованию проекта, и добивался. В принципе на это даже в те времена вряд ли можно было что-либо возразить. Поэтому противники Панина и избрали тактику приписывания ему коварного и тайного умысла. Их аргументы, быть может, сыграли какую-то роль и заставили Екатерину насторожиться. Однако вряд ли они имели решающее значение. Дело в том, что Панин никогда не скрывал от императрицы своего отношения к самодержавной власти.
