Но… ведь они же не знают, что этот вот ясноглазый паренек принес сейчас для них счастливый билет, на котором написано: "Жизнь".
Ладно, каждому свое. Радость меня не покидала. Я уже знал: опасность миновала нас. Я даже знал приблизительно… нет, пожалуй, точно — где, когда и как это произойдет. Это будет после бомбежки по цели. У меня будет хорошая высота, которая позволит дойти до аэродрома на одном моторе. Я ощущал себя окрыленным, заряженным.
— Скорей, скорей!
Седоволосый, вдруг повеселев, подошел ко мне, дернул носом.
— А вы знаете, я так себя скверно чувствовал. Я тоже не хотел лететь сегодня. Завтра — пожалуйста, а сегодня — нет! — Он приложил руку к груди. Вот тут что-то болело, так нехорошо. Я вытаращил на него глаза:
— И вы? И вы тоже?! Но откуда вы знаете, что я не хотел лететь?
Седоволосый пожал плечами,
— Не знаю. Я ощущал опасность. Вы — тоже. Это было видно.
Техник крикнул:
— Товарищ командир, самолет разгружен! Я кивнул седоволосому:
— Вы правы. До свидания. Завтра я вам все расскажу.
На нашем аэродроме было пусто. Полк улетел на задание. Мы сели. Самолет еще не закончил пробег, а я, открыв фонарь, приподнялся на сиденье и, надрывая связки, закричал:
— Бо-ом-бы-ы-ы!
Меня поняли сразу. В эскадрилье забегали, засуетились. Откуда ни возьмись, появились бомбы, лебедка для подвешивания. Оружейники работали как маги, как волшебники. Минута, другая, третья…
— Все готово, товарищ командир!
— Молодцы, спасибо. От винто-ов!..
И вот мы отбомбились, отошли от цели, взяли курс домой. Я весь в напряжении, я чего-то жду.
Придирчиво вслушиваюсь в работу двигателей: может, уже есть какие симптомы? Нет. Моторы поют, урчат: "Ровно-ровно-ровно-ровно!" Ничего похожего.
Я обескуражен: неужели обманулся?
Под нами линия фронта. Надо снижаться. Идти над своей территорией на такой высоте рискованно: свои могут обстрелять из зениток. И снижаться боязно.
И тут сдал мотор. Левый. Хорошо сдал, красиво: с искрами, с дымом, с языками пламени. Вот оно!
Быстро принимаю меры к ликвидации возможного пожара.
— Заяц! Свяжись с КП, передай: "Отказал левый мотор. Идем на одном. Приготовьте посадку".
Мои предчувствия оправдались, и совесть моя чиста. Ах, какой же опасности мы избежали! И это все командир Щербаков. Был бы на его месте сухарь, флегматик, хлебать бы нам горе полными ложками…
