Берт холил и лелеял этот маленький желтый комочек. Нет, дома он никогда бы не стал так заботиться об обычном одуванчике, наоборот, Берт их безжалостно истреблял, чтобы не мешали расти другим цветам его замечательного сада. Но здесь, в море, случайно проросший росток был чудом, о котором он даже не мог мечтать.
Берт бесконечное число раз пожалел, что согласился отправиться в это плавание, море, он его терпеть не мог — даже в пустыне есть оазисы, а здесь, если что-то и растет, то глубоко под водой. Море скрывало все, и за это он его не любил.
Все матросы знали о странном пристрастии сурового Берта, тихо подсмеивались над ним, но ни за что бы не решились чем-то навредить цветку. Месть помощника повара была бы страшна.
Раз в день, на пару часов, Берт выносил своего любимца на палубу, чтобы тот погрелся под солнечными лучами.
— Мирослава.
Я отстранилась от борта и повернулась на голос. Юный помощник повара переминался с ноги на ногу и отводил глаза.
— Да?
— Ты не занята?
— Нет. Что-то случилось?
— Нет-нет. Что ты! — Сэм ужасно нервничал. Он изо всех сил пытался вести себя расковано, но выходило это не очень хорошо.
— Ты что-то хотел?
Сэм кивнул.
— Ты знаешь… Ты такая… Я хотел…
Из груди вырвался стон. Я страдальчески закатила глаза. Неужели опять!? Они издеваются?!
Сэм воровато огляделся по сторонам и неуверенно протянул, до этого спрятанную за спиной, руку.
— Что это? — подозрительно произнесла я, рассматривая свисающий с размякшего стебля истрепанный желтый шарик.
— Цветы.
— Цветы! — неподдельно изумилась я, при этом вышеупомянутое нервно дернулось в дрожащем кулаке.
— Цветок, — придушенно пролепетал помощник повара. — Для тебя.
— Сэм, ты дыши глубже. Тебе чего надо-то? — недобро поинтересовалась я.
— Тебя, — страдальчески выдавил парень.
— Меня!?
— Я хотел сказать…
— Чего ты хотел сказать!
— Ты прекрасна как этот цветок, — обреченно прошептал Сэм.
— Как одуванчик? — невозмутимо переспросила я. Нерадивый кавалер нервно сглотнул и кивнул. — Такая же желтая или такая же потрепанная?
Сэм застыл с протянутой рукой, выбирая, что же ответить, чтобы не получилось еще глупее. В стороне, держась за борт, покатывался со смеху Великан.
— Что здесь происходит?
Сэм побледнел и немедленно выкинул цветок за борт, где его тут же слопал прожорливый подводный обитатель.
Мне же стало дурно. Мне всегда становилось дурно, когда рядом оказывался капитан. Грубый, несдержанный, вечно чем-то недовольный, во всех отношениях неприятный тип.
