"…Записано Сильвией Эресунд. Война кончилась шесть месяцев назад, но люди все еще умирают. Дыхание Времени веет уже не как ветерок, а как настоящий ураган. Если так пройдет еще полгода, Птичья оборона вымрет и без войны. Умирают молодые властительницы, не успевшие родить еще ни одного ребенка. В семьях Эствигов, Торнстоунов, Марстенов уже не осталось наследниц. Вчера в крепости умерло десять человек, их имен: Ротгар Марденст, Ивона, дочь Истрама, Сильвия из Выселок, дочь ее Мария, неизвестный мужчина, по виду крестьянин, которого нашли на дороге, Лидия Эресунд, моя дочь, Марсия Гарасдон, ее дочь Мара, Марл Эресунд, мой дядя по материнской линии, Вайла Свер, врачевательница из рода Острамов. До хранят их боги на долгой дороге на тот свет…"
"…Записано Сильвией Эресунд. Эпидемия закончилась так же неожиданно, как и началась. Вот уже месяц не было ни одного сообщения о людях, затронутых дыханием Времени. Обезумевшее Время успокоилось и течет теперь спокойно по своему руслу. В крепости почти не осталось людей. Всего сейчас в крепости живет пятьдесят шесть человек, из правящей семьи я одна осталась в живых. Обе мои дочери умерли, умерли мои сестры, отец, тетя и дядя. Марл Калвертон, начальник крепостной стражи, хороший человек и из благородного рода, его я выбрала в отцы моим будущим детям, и он ничуть не возражает. Пока я не собираюсь официально скреплять наш союз, главное сейчас будущее крепости, а вовсе не мое собственное. Вероятно, мне придется поехать в южные княжества, чтобы найти людей, согласных переселиться на север. Необходимо заселить не только крепость, но и близлежащие деревни. Год-другой, и все дома станут уже непригодными для жилья, погода и дикие звери позаботятся об этом. Приезжала Лорель Дарринг, она сейчас в лучшем положении, чем я, в ее крепости уцелело вдвое больше народа, а Кукушкина крепость никогда не была особенно многолюдной. Вся семья Даррингов жива и здорова, за одно это мы должны благодарить богов, это род славный и заслуживающий всяческих благ. Лорель заверила меня в том, что готова оказать мне любую помощь, и обещала прислать нескольких врачевателей. Она сама очень изменилась, я запомнила ее неуверенной молчаливой девушкой, теперь она превратилась в настоящую властительницу, и я рискнула поговорить с ней о том, что она должна подумать о продолжении своего рода. На это Лорель с грустной улыбкой ответила мне, что для этого придется постараться ее сестрам, а она сама лишь должна сохранить крепость в эти лихие годы. "К тому же долго я не проживу", — сказала она. И с тех пор меня не покидает тревога, ибо сказала она это со странной уверенностью. Говорят, что мать ее, Ида, предсказала день и час своей смерти, и возможно, что эти способности передались и дочери. Лорель показала себя сильной и мудрой властительницей, и хотя война кончилась, смерть ее была бы большой потерей для Птичьей обороны. Я все же продолжала настаивать на своем. Я младше Лорель, однако уже с пятнадцати лет правлю крепостью и считаю себя более опытной. Я многое сказала ей, рассказала о себе и своих потерях, рассказала о своей матери, напомнила о том, что сама Лорель является таким ребенком, зачатым не по любви, но только во имя сохранения рода. Она согласилась со всеми моими доводами и рассказала мне в высшей степени печальную историю. Вероятно, что-то не в порядке в ее организме, так как единственный ребенок, которого она смогла зачать, родился до срока и с явными уродствами. Возможно, она уже просто стара для этого. Наши матери рожали и в более старшем возрасте, но первая беременность в тридцать лет, наверное, не может протекать гладко. Лорель разбирается в этом лучше, чем я. Я, правда, осмелилась посоветовать ей сменить партнера, на что она ответила, что муж ее (кстати, замуж она за него не выходила, хотя и называет его мужем) посоветовал ей то же самое, но сама она не позволит другому мужчине коснуться ее тела. "К тому же, — сказала она, — я не хочу, чтобы мой ребенок рос без матери". Она действительно убеждена, что умрет в ближайшие годы. Первый ее ребенок был мальчиком, а у всех властительниц обычно первыми рождаются девочки, и я не верю, что Ида не передала дочери приемов, способных повлиять на пол ребенка, или что Лорель этих приемов не применяла…. Через два дня приехал ее так называемый муж с начальником стражи и еще несколькими людьми. Увидев его, я подумала, что уродство ребенка — это его вина. Я ни разу еще не видела тех, кого Лорель смогла излечить от этой ужасной болезни, но этот человек настолько чудовищно выглядит, что я уверена — от него она не сможет родить здоровое дитя. Я надеюсь, что я не ханжа и способна мыслить здраво, но я и сейчас не уверена в том, что он действительно человек, а не агент нильфов или что похуже. Нет, выглядит он как человек и, в общем-то, не настолько уродлив, разве что эти ужасные пятна так и сохранились на его коже, а глаза его налиты кровью, но от него исходит ощущение чего-то нечеловеческого, какой-то жути. Не знаю, как она живет с ним. Но излечение от этой ужасной болезни все-таки возможно, ибо я теперь видела живое доказательство этому. Если бы Лорель была здесь!…"
