— Вы здешняя? — спросила я.
Она невесело рассмеялась и взъерошила свои короткие каштановые волосы.
— Нет. Разве вы не видите?
Я кивнула. Видеть-то я видела. Но ничего не понимала. Впрочем, так ли уж обязательно мне было это понимать? У меня и своих проблем было достаточно. А эта девушка, явная южанка и из благородной семьи, была не моей проблемой.
Позади послышались голоса, говорившие что-то неразборчивое. Я оглянулась. Из дверей караулки выходили стражники в зимних, на вате, куртках и останавливались под карнизом, прикуривая друг у друга. На нас они не смотрели.
— Мне пора, — быстро сказала Озрика приглушенным голосом, — Спасибо вам.
Она двумя руками одела снова на голову глубокий капюшон, совершенно скрывший ее лицо, завернулась в плащ и, кивнув мне, быстрыми шагами пошла куда-то вбок, за здание крепости. Я смотрела ей вслед. Рыхлый снег, казалось, нисколько не мешал ей, она шла так же твердо, как по паркетному полу. Ее походка чем-то напомнила мне походку Ольсы.
Когда она скрылась за углом, я повернулась и пошла к своему спутнику. Крепость пробуждалась. Ночная смена, четыре коренастых бородатых стражника, опираясь на пики, медленно поплелись к воротам, переговариваясь на ходу и сплевывая крошки табака в рыхлый снег. Высунувшись по пояс в приоткрытую дверь, молодой парень в одной рубашке что-то крикнул ночной смене и захлопнул дверь. За углом здания тоже слышны стали голоса.
— Пойдем? — сказала я, подойдя к Ворону.
— Пошли…
Путаясь в снегу, мы вернулись к центральному крыльцу, поднялись по скользким обледеневшим ступеням. С трудом я отворила тяжелую резную дверь (дарсай и не подумал помочь мне, у Воронов вообще вежливость по отношению к женщинам как-то не в ходу). В холле еще горели свечи, отражаясь в зеркалах и лепной позолоте. На лестнице сидела кошка и умывалась, облизывая лапы и морду.
— Кто она? — спросил вдруг дарсай.
— Не знаю…. По-моему, я начинаю выступать в роли почтальона.
— В роли свахи, — усмехнулся дарсай мне в спину, — Это письмо, наверняка, любовное послание.
— Что ты знаешь о любовных посланиях? — пробормотала я почти про себя, но слух у него был хороший.
— Столько же, сколько и ты, я думаю, — промурлыкал его голос у меня за спиной.
— Ха. Как смешно.
Ворон догнал меня и, просунув руку мне под плащ, обнял меня за талию. Сильная была эта рука, и объятие ее было таково, что я просто таяла, как воск на жарком солнце.
— Увидят, пусти меня…
— Drado estreto (пусть видят), — отозвался он.
