— Да? — сказала я резко.
— Ах, да, — тонким голосом сказала она, мгновенно бледнея, — завтрак будет через полчаса, госпожа. Простите.
Дверь тихо закрылась. И тут уж я не выдержала и расхохоталась, уткнувшись в плечо дарсая.
— О, боги, теперь она разнесет это по всей крепости.
— Да было бы что разносить, — пробормотал дарсай.
Я подняла голову и взглянула в его глаза: они смеялись.
— У них здесь свои представления о приличиях, — сказала я нравоучительно, — И потом, на нас не написано, что мы мирно спали всю ночь.
— Каюсь. Пойдем прогуляемся до завтрака.
— Ты с ума сошел? Холодно же.
— Все равно пойдем. Тебя не нервируют эти каменные дома? Здесь все какое-то мертвое.
— Да, — сказала я, слезая с кровати и пытаясь ногами нащупать свои сапоги, — Черт! Пол ледяной…. Да, мне эти дома тоже не нравятся…. Да где же они?
Я слезла на пол, опустилась на колени и заглянула под кровать. Там их тоже не было.
— Что ты ищешь?
— Сапоги, — пробормотала я, поднимая голову и откидывая волосы, свесившиеся на лицо.
— Поищи заодно и мои.
— Ладно, — сказала я со смехом, оглядываясь вокруг.
В комнате царил жуткий кавардак. Наши вещи валялись по всей комнате, туалетный столик лежал на боку в окружении разбитых флаконов. В сером утреннем свете выглядело все это очень невесело. Н-да, печальная картина. Что подумают горничные, которые будут здесь убираться? Особенно в сочетании со слухами, которые распустит эта копуша, забывшая принести мне воды для умывания? Я ругалась про себя, умываясь выстуженной за ночь водой и переминаясь босыми ногами на холодном полу. Ворон наблюдал с кровати за моими действиями: ему-то умыться и в голову не пришло.
— А ты жалеешь? — сказал он вдруг.
— Что? — я оглянулась, — О чем?
— Ну… — он сделал жест рукой.
Алые глаза смотрели на меня. Я выпрямилась и потянулась за полотенцем. Коротко усмехнулась, потом отвела взгляд.
— Не слишком ли я молода?
— Для меня?.. В смысле, не слишком ли я стар, чтобы думать о таких вещах? Я же не о себе спросил, а о тебе.
— Я не знаю, — сказала я, комкая полотенце в руке, — Какой смысл об этом думать?
— Глядишь, я бы сделал тебе… уступку.
Я посмотрела на него и бросила полотенце на пол.
— Да ну тебя, — сказала я, — Будешь ты одеваться или нет?
Он только рассмеялся. Наконец, я нашла свои сапоги и обулась, заодно нашла и сапоги дарсая и бросила ими в него. Он легко увернулся, ну, да, попади-ка в Ворона, которому через десять лет будет двести. Кое-как я расчесала свои кудри — каждое утро у меня с ними были схватки не на жизнь, а на смерть — и наспех заплела косу. Накинула плащ.
