Сначала я злилась на себя за то, что согласилась пойти к ней и устроить весь этот цирк с переодеванием, но сейчас, раздеваясь и взглядывая на платье, лежавшее на спинке кресла, я вдруг испытала совершенно детское, веселое чувство. Мне было интересно, как я буду выглядеть в нем: ни разу в жизни я еще не надевала платья! Я просунула мокрую голову в вырез, выправила из-под ворота волосы, одернула на себе платье и огляделась в поисках зеркала — оно висело напротив меня, между двумя стеллажами, большое, в мой рост, в массивной позолоченной раме.
Ольса сидела в том самом кресле, в которое предлагала сесть мне. Я подошла к зеркалу. Бледненькое привидение с распущенными по плечам, потемневшими от влаги волосами, выглянуло оттуда и с любопытством уставилось на меня. Я остановилась, охваченная странным чувством. Это была не я. Это не могла быть я. Невысокая тоненькая девочка в слишком свободном и длинном для нее белом платье стояла там и смотрела на меня большими прозрачными глазами. Закудрявившиеся от влаги, золотистые колечки обрамляли тонкое невыразительное бледное лицо, какое-то и правда призрачное, словно с того света заглянувшее в это зеркало. Мне, в общем-то, не часто приходилось видеть себя в зеркале, и сейчас я была страшно удивлена своим видом: неужели это я? Эта бледненькая странная девушка, на вид совершенно изнеженная, словно в шелках и мехах выросшая — это я?
Я погладила отложной меховой воротник, манжеты из того же меха согревали озябшие руки: ах, какая прелесть был этот мех, шелковистый, длинный, абсолютно белый, без единого признака желтизны.
— Это зандский соболь, — сказала Ольса сзади.
— Красивое платье.
— Да, мне его шили к шестнадцатилетию, — сказала она довольно, — Так я ни разу и не надела его с тех пор, слишком уж быстро выросла из него. Так обидно было, оно мне ужасно нравилось.
"Приятно, наверное, носить такие вещи", — думала я между тем, поглаживая шелковистый мех. И ведь я могла бы носить такие наряды и жить точно такой же жизнью, это неминуемо должно было случиться со мной и случилось бы, если бы не случай. Или Судьба? Та самая Судьба с большой буквы?
Серая властительница, Лоретта Дарринг, поехала с визитом к лорду Марлону, властителю Южного Удела. Почему она взяла с собой внучку? Может быть, она просто не хотела расставаться с девочкой, особенно после нелепой гибели дочери и зятя? Да только Южный Удел — это уже Граница, и замок лорда Марлона расположен совсем близко от казарм Охотников. А во дворе казармы, на перевернутой бочке сидел пленный Ворон, ирис, младший офицер, худой, грязный, уже совершенно безучастный ко всему. Правая рука у него была отрублена по локоть, и культя была замотана грязной окровавленной тряпкой. Ворон сидел, сгорбившись, опустив растрепанную голову, и устало смотрел на свои пыльные сапоги. Маленькая внучка Лоретты Дарринг оглянулась на пленника, и что-то в ее лице, в ее глазах — не любопытство, не испуг, а словно бы узнавание — заставило одного из Охотников обратить на нее внимание. Это был хэрринг западного участка.
