— Не приходилось, — развёл руками Фарли.
— На книжных прилавках и мне не приходилось, — улыбнулся Семён Курилов, — тираж разошёлся мгновенно. Так бы и в руках не пришлось подержать, если б не старший брат — подарил. Улуро Адо переводится как Сын Озера.
— А третий…брат? — поинтересовалась Клер, внимательно прислушиваясь к мужскому разговору.
— Третий участник сборника — мой родной Коля Курилов. Он иллюстрировал наш общий сборник…
— Иллюстратор! — воскликнула Клер. — Познакомьте! Я же тоже, некоторым образом, иллюстратор.
— Да вы видели его работы, когда были в редакции "Колымская правда"! На стенах редакции — его пейзажи!
— Так это он:? Профессионально схвачено. Он ещё и пишет! Передайте ему привет…
На стенах моей хайфской квартиры тоже висят графические пейзажи Николая Курилова.
Он рисовал и несколько моих портретов. Пейзажи подарил мне, а портреты отдал в Черский музей!
Максим Кучаев подошёл к переводчику и, памятуя наставление редактора «Колымки», спросил:
— Пожалуйста, спросите Фарли Моуэта о его ближайших планах?..
Фарли тотчас повернулся к Кучаеву.
— О-о-о! Планы большие! Хочется написать интересную книгу о русском Севере…Чертовски интересную книгу!..Так я думал вчера, так я думаю и сегодня. Но сейчас у меня прибавилось ещё одно желание — увидеть матушку Куриловых и поцеловать ей руку.
Слово «матушка», безбожно коверкая язык и меняя ударение, Фарли Моуэт произнёс по-русски.
Фарли объяснили, что матушка трёх братьев-писателей находится совсем недалеко — "…на олежках восемь часов ходу-то! А если будет попутный борт, то всего часу лёту!"
Подошла мать бригадира оленеводов Василия Ягловского, — якутов с такой фамилией половина Колымы! — Матрёна. Её, несмотря на большие её годы, молодёжь называла Матрёной.
Матрёна Ягловская потрогала Фарли за красную бороду, — "Какая ха-а-рошая борода!" — хотела погладить как ребёнка по голове, но Фарли перехватил её руки, снял с себя и неё варежки, прижал к сердцу, потом опустился перед нею на колени и стал обцеловывать черные от прожитых лет, — Матрёне Ягловской несколько месяцев тому перевалило за сто лет! — кончики старушечьих пальцев. Глаза у Фарли и наблюдающих посверкивали — мороз выжимал слезу!
— Эти руки из красивых в молодости превратились в старости в прекрасные! Клер, отчего это?
— Не знаю, любимый.
— А это от того, Клер, что этими руками много красивого сделано за век!
Матрёна Ягловская поначалу пыталсь прятать руки, но Фарли цепко держал их в своих могучих лапах и целовал высохшие.
