— В следующий раз, — влез Хаген. — Разрешите-ка нам пройти.
Медейский лекарь потрудился на славу. Джулия увидела это, когда пленник приподнялся со своего ложа им навстречу. С его лица была смыта грязь, борода и волосы оказались срезаны. Кроме того, вместо отвратительных лохмотьев на нем была надета старая, но относительно чистая заштопанная рубаха.
— Добрый вечер, — сказала Джулия, подходя и с любопытством рассматривая пленника. — Вижу, тебе уже лучше?
Он не ответил, даже не кивнул, только смотрел напряженно и настороженно. Теперь, когда он избавился от грязной всклокоченной бороды, стало видно, что это мужчина лет тридцати пяти, хотя Джулия засомневалась в своей оценке возраста. Долгое заточение могло и состарить человека прежде времени. У него было бледное, узкое лицо с тонкими губами и крупным носом, запавшие щеки и напряженные глаза, спрятанные глубоко под сдвинутыми светлыми бровями, белый старый шрам на лбу. Лицо как лицо, хотя едва ли кто-нибудь вздумал бы назвать его приятным или, пуще того, красивым. Исхудалое и угрюмое, оно поражало резкостью черт; между нахмуренных светлых бровей залегла глубокая морщина, и глубокие складки виднелись по обеим сторонам плотно сжатых губ. Было видно, что даже когда этот человек был здоров и силен, лицо его едва ли выглядело более приветливо. Но Джулии оно понравилось, хотя она и не могла сказать, чем. Пожалуй, это было сильное лицо, хотя впечатление портил безумный, невидящий взор.
Все тело человека было напряжено, словно в ожидании опасности. Он смотрел прямо на Джулию, но она засомневалась, видит ли он ее.
— Я принесла тебе поесть, — сказала она мягко. — Ты, наверное, голоден.
Он молчал, продолжая сверлить ее беспокойным взглядом. Джулия осторожно опустилась рядом с ним на колени, протянула хлеб. Пленник взял его обеими руками, но есть не стал, почему-то медлил и переводил взгляд с Джулии на Хагена и обратно. Пока он так сидел, Джулия успела рассмотреть его пальцы и почувствовала легкий холодок внутри.
У него были узкие, удивительно изящные для мужчины кисти, длинные пальцы. Раньше, наверное, эти пальцы были красивы. Теперь же видно было даже под коркой грязи, как они искорежены, какие шрамы и рубцы их покрывают. Джулия поняла теперь, почему ей показались такими неловкими руки пленника. Похоже было, что пальцы его сгибались с трудом, причиняя, по-видимому, боль, а то и не сгибались вовсе.
Пленник еще помедлил и принялся за еду. В этот раз он ел гораздо сдержаннее, умудряясь даже сохранять достоинство. Джулия смотрела на него и удивлялась, настолько странным это выглядело. Уж, казалось бы, в таком виде сохранять достоинство было просто немыслимо.
