Капитана, похоже, все это нисколько не заботило. Он по-прежнему зачарованно разглядывал Кладбище. Вдруг он величаво повел рукой.
— Какие просторы! — сказал он. — А ведь сейчас мы видим только крохотный его кусочек. Оно давно переросло Северную Америку.
Он не сообщил мне ничего нового. Я прочитал гору книг о Земле, просмотрел и прослушал сотни кинопленок и магнитных лент. Я бредил Землей в детства. Наконец-то сбылась моя мечта, а этот придурок капитан вещает с таким видом, как будто планета принадлежит ему одному. Хотя, быть может, тому есть основания: ведь он работает на Кладбище.
Он ничуть не преувеличивал, говоря о крохотном кусочке. Ряды памятников, бархатное покрывало травы, величественные сосны — подобная картина являлась, пожалуй, неотъемлемой частью пейзажа как в Северной Америке, так и на древнем острове Британия, на европейском континенте, в северной Африке и в Китае.
— И каждый его дюйм, — не унимался капитан, — так же тих и покоен, и торжествен, и содержится в таком же порядке, что и уголок, который мы видим перед собой.
— А остальное? — спросил я.
Капитан обернулся ко мне.
— Что остальное? — раздраженно бросил он.
— Остальная территория планеты. Как с ней? Насколько мне известно, Кладбище владеет не всей Землей.
— Помнится, — заметил капитан ядовито, — вы меня об этом уже спрашивали. И что вам неймется? Поймите, кроме Кладбища, тут нет ничего, заслуживающего внимания.
Так оно, в общем-то, и было. Во всех современных, то есть менее чем тысячелетней давности, книгах о свободной от захоронений территории едва упоминалось. Земля была Кладбищем, если не считать немногих мест, которые представляли интерес с точки зрения истории или культуры. Эти места широко рекламировались, для их посещения организовывались специальные Паломничества. Однако у тех, кто побывал там, неизбежно возникало впечатление, что существуют они лишь до поры до времени — пока Кладбищу не надоест ломать комедию. Так вот, по книгам выходило, что, помимо тех мест, Земля представляет собой всего лишь площадку для захоронений, на которой так давно ничего не строилось, что всякая память о былых днях успела улетучиться.
Капитан, по-видимому, не собирался менять гнев на милость.
— Мы выгрузим ваши вещи и переправим их в ангар, — сказал он. — Там вы без труда их найдете. Я прикажу ребятам быть повнимательнее и не перепутать с гробами ваши ящики.
— Вы очень добры, — отозвался я. Он утомил меня до последней степени. Уже на третий день полета я не чаял, как от него избавиться. Я, как мог, избегал его — без особого, впрочем, успеха, ибо, летя пассажиром на корабле похоронной службы, я тем самым становился на время перелета гостем капитана. Надо сказать, эта привилегия обошлась мне недешево.
