Конфета была спасена, и девочка успокоилась.
Поехали дальше. Вскоре начались пески, усаженные рядами сосенок и чернобыла.
- Наша работа, - сказал Баулин. - Закрепляем пески. Они здесь летучие.
Сосенки становились все выше. На песках уже зеленело сосновое мелколесье. Среди сосенок во множестве цвели лиловые колокольчики и бессмертники.
"Да! - думал Леонтьев. - Что может быть лучше, чем так вот скитаться из деревни в деревню, из города в город, среди этих лесов, полей, рек, луговин, огородов, под солнцем, в запахе созревающей ржи... Скитаться и утром, и днем, и по вечерам, когда поют на возах, возвращаясь с покоса, женщины и глаза их кажутся золотистыми от заката... И по ночам, когда выпь перекликается в сырой темноте с низкими огнистыми звездами. И все это такое родное, давно известное и любимое: и гудки пароходов, и лай собак, и мычанье коров, и далекий веселый голос гармоники около избы сельсовета".
"Обо всем этом я и буду писать, - думал Леонтьев. - О нашей земле, ее заботах, богатстве и красоте. О лесах и пастбищах, о тружениках, что живут на этой земле, о простой и значительной жизни народа".
- Головы! - внезапно крикнул Баулин.
Анфиса быстро наклонила голову и услышала, как обмахнула весь кузов густая листва. Листья растрепали ей волосы. Тотчас в лицо повеяло живительным холодком.
- Вот и лес! - сказал Баулин.
- Анфиса! - крикнула Тата. - Смотри, что делается!
Пригоршни солнечных пятен бежали по лицу. Анфиса встала, схватилась за крышу кабинки.
Дорога шла вверх среди столетних сосен. Подножия их прятались в кустарнике, а вершины качались среди облаков и ветра. И оттого, что дорога поднималась по увалу и лес становился все выше и выше, Анфисе казалось, что они, точно в сказке, несутся - летят в неизвестную страну.
- Как здорово! Ах, как здорово! - восхищалась Тата.
Анфиса наклонилась к окну кабинки и прокричала:
- Хорошо, Сергей Иванович!
Леонтьев улыбнулся и показал глазами на лес. Он делался все гуще. Солнечные лучи падали на цветущий подлесок, на его словно роящуюся листву.
На перевале машина остановилась около деревянной пожарной вышки.
- Перекур! - сказал шофер. - Мотор греется.
Баулин предложил подняться на вышку, чтобы оттуда посмотреть на леса. Он предупредил, что, поднимаясь по сквозным деревянным лестницам, нельзя смотреть вниз, а только на ступеньку перед собой. Вышка была не меньше тридцати метров, выше самой высокой сосны.
Баулин полез первым, за ним - Леонтьев, позади - девушки.
