— Совести у тебя нет! — с упреком проговорила госпожа Аманда. — Бессовестный, бесчувственный мальчишка! С зимы глаз не казал, надо же! Негодник!
Лионель рассмеялся, поймал ее руку и поцеловал в ладонь.
— Не ругайте меня, матушка Аманда. Что же делать, так надо было.
Она с показной сердитостью выдернула у него руку.
— Надо! на минутку мог бы и заглянуть. А то только о тебе и знаем, что Лионетта рассказывала. Да от нее разве чего толкового дождешься? Пять минут спокойно не посидит. Слово, два — да и вскочит, и понесется куда-то. Стрекоза, стрекоза и есть! Верно, мешает тебе, когда крутится вокруг?
— Ничуть не мешает.
— Да ну? — недоверчиво проговорила госпожа Аманда. — Что ж, она и правда при тебе вроде как притихает. Ну, погоди, я сейчас на стол соберу, — спохватилась она.
— Право, матушка Аманда, не нужно. Я не голоден, — улыбаясь, отозвался Лионель.
— Не голоден? — она неодобрительно покачала головой. — А и худющий же ты, сынок, словно год тебя не кормили. Совсем отощал с зимы, одни глазищи остались. Нет уж, я тебя покормлю сейчас. Глаза бы мои на твои мослы не глядели.
Она подхватилась и ринулась было в кладовую, но Лионель удержал ее.
— Не беспокойтесь, матушка Аманда. В эти дни мне следует быть воздержанным в пище.
Она посмотрела на него очень внимательно и вздохнула, медленно вернулась от двери. Опустилась на стул. Лионель присел рядом на корточки, обхватив руками колени, став похож на серую птичку, взглянул снизу вверх и улыбнулся.
— Что же, — тихо проговорила госпожа Аманда. — Значит, скоро ты станешь магом?
И почти судорожным движением притянула к себе его голову. Лионель прижался к ее ногам, замер.
— Я уже маг, — пробормотал он едва слышно. — Посвящение — просто формальность. Такая же, как синяя мантия и браслеты.
— И за что тебе такая ноша, сынок…
Он быстро вскинул глаза. Проговорил удивленно:
— Что вы! это вовсе не тяжело. Это радость…
Кому радость, а кому и слезы, подумала госпожа Аманда, вспомнив печальные глаза дочери. Но промолчала.
Через час Лионель с Лионеттой сидели на пустыре, где часто играли в детстве. Пустырь прилегал к заброшенному дому и когда-то был садом. Теперь он зарос, плодовые деревья, за которыми давно никто не следил, состарились, стволы их искривились самым причудливым образом. Под наполовину засохшей яблоней лежал большой плоский камень. Как камень оказался в саду, кто и зачем принес его, на протяжении лет оставалось загадкой.
Лионель лежал на камне навзничь, закинув руки за голову, и смотрел в переплетение ветвей, сквозь которое просвечивало высокое осеннее небо. Лионетта сидела рядом и щекотала травинкой ему нос. Вернувшись домой и увидев Лионеля рядом с матушкой, она удивилась и так обрадовалась, что с визгом ринулась ему на шею и совсем его затормошила. Теперь она уже немного успокоилась, но на лицо ее то и дело против воли выползала счастливая улыбка.
