Но никто не знал, что с травами он возился не только ради врачевания.
Упреки мэтра Эйбела нелегко было проглотить. Горьки они были, вдвойне горьки потому, что не вполне справедливы. Лионель не был рассеян или легкомыслен — магический поток пересиливал волю разума. Не всегда, но часто. И ничего не мог Лионель с этим поделать. Необузданный магический поток был все равно что горная лавина или камнепад — как им противостоять? Тут не бороться, а прятаться надо… Но Лионель знал, что если спрячется единожды, то магом ему не быть: ничего не стоит тот маг, который боится собственной силы. И он поднимался против лавины раз за разом, и раз за разом его погребало под толщами снега и камня. Добро, что живым оставался.
Бесконечно отчаянная игра со смертью продолжаться не могла. Мэтр Эйбел верно говорил, что любой сильный маг, настроенный враждебно, сумел бы подхватить поток стихийной силы и обратить его против незадачливого заклинателя. Могло случиться и иное: сама неуправляемая магия умела убивать.
В аркарском храме Гесинды у одного только Лионеля случались прорывы — слишком мощный поток шел через него. Человеческих сил не доставало совладать с ним. И юноша искал сил нечеловеческих. Сверхчеловеческих. Сил, самолично взятых у природы сверх того, что было даровано ему Богиней. Вопреки запретам, тайно он готовил все новые настои из трав и выпивал их. Правда, в небольших дозах. Он был осторожен.
Присев на корточки, Лионель выбирал из гряды травки и бережно передавал их Лионетте. Та сидела рядом, аккуратно подоткнув между коленей подол светлого платья — чтобы не запачкать. Складывала травы в корзинку. Лионель, когда работал один, бросал их в подол своего балахона, приносил так к себе в лабораторию и там разбирал. Но Лионетта любила, чтобы все было аккуратно. Зачем пачкать землей доброе сукно? Хотя добрым сукно Лионелевой рясы назвать можно, только покривив душой. Добрым оно было по осени, а теперь истрепалось так, что смотреть стыдно.
— Ты похож на нищего или бродягу в этом тряпье, — вздохнула Лионетта.
Он улыбнулся, бросил на нее быстрый взгляд.
— Правда?
— И отощал совсем.
— Тебе кажется, Стрекоза.
Лионетта снова вздохнула. Может, и впрямь казалось. Из-за непривычно убранных назад волос Лионель выглядел старше, и острее выступали скулы на узком лице. Лионетте не нравилась такая прическа. Она привыкла, что волосы падают ему на лицо, оттеняя блеск глаз.
— Зачем ты убрал волосы, Нэль?
— Мэтр Эйбел велел. Ему кажется, что я веду себя слишком дерзко.
