— Нет, письма уничтожены, можете не волноваться… Во-вторых, все равно эти бумаги мне уже не понадобятся. Видите ли, на данный момент, полагаю, мое состояние уже не является моим, а мое имущество перешло в другие руки.
— Вы считаете, брат наложил арест на все, что вам принадлежит?
— Принадлежало, — поправил Рувато. — Да, я уверен, что это так.
— И вы так спокойно рассуждаете об этом! — воскликнула дюкесса в крайнем удивлении.
— Что же мне остается? — спросил Рувато, с обычной своей холодной улыбкой поворачиваясь к ней. — Меня утешает мысль, что все в мире относительно. Кажется, я стал нищим, но, по мне, лучше быть нищим, зато живым и свободным. О подвалах, где ваш брат держит неугодных ему подданных, я наслышан; мне туда не хочется.
В волнении дюкесса прошлась по комнате. Массивное чело ее нахмурилось, брови сошлись в одну линию, придав ее тяжелому лицу угрожающее выражение.
— А сюда вы явились, чтобы…
— Чтобы предупредить вас, миледи: готовьтесь к появлению неприятных и невежливых гостей.
— У него нет доказательств! — резко сказала дюкесса.
— Нет, зато есть подозрения. Этого вашему брату достаточно, он человек решительный. Мне непонятно, почему он вообще так долго тянул со всем этим. Сомневаюсь, что его удерживали родственные чувства.
— У вас слишком дерзкий язык, Рувато. Если бы вы так разговаривали с императором…
— Я умею быть благоразумным, уверяю вас, — со смешком прервал ее Рувато. — Скажите, миледи, вы одна в доме? Ваш супруг, дочери — они здесь?
— Нет. Муж в Вассаре, а дочери давно уже живут своими домами, вы разве забыли?
— Тем лучше, некому будет болтать о моем визите сюда. Надеюсь, вы позволите мне переночевать в вашем доме? Утром я уеду; не смею надоедать своим присутствием далее этого срока. Но ночь мне очень хотелось бы провести в постели, я страшно вымотался, карабкаясь по этим вашим горным тропам.
— Разумеется, вы можете остаться. К тому же, наверное, вы голодны? Я прикажу Газаку подать ужин.
Рувато поклонился с изяществом завсегдатая столичных великосветских сборищ.
— С удовольствием принимаю ваше приглашение, миледи.
— Отлично, — заявила дюкесса. — За ужином расскажете мне, что нового в столице. Я не была там целую вечность.
Отведенная гостю комната располагалась под самой крышей в боковом крыле замка, и имела вид мансарды. Из окна открывался величественный вид на горы, усыпанные снегом и поросшие соснами и кедрами. Рувато немного полюбовался пейзажем, пока не начало темнеть; затем стащил сапоги и бросился на постель, не утруждаясь дальнейшим раздеванием. Комедия, которую он разыгрывал перед дюкессой в течение вечера, утомила его сильнее, чем нелегкое путешествие через горы. Вся эта пустая болтовня про общих столичных знакомых, сплетни, светские слухи… Впрочем, результат был вполне удовлетворительным: высокомерная хозяйка замка даже не заподозрила, что за улыбчивым спокойствием гостя может что-то скрываться. Роль удалась; если бы Рувато хоть на минуту позволил прорваться наружу своим истинным чувствам, он перестал бы уважать себя.
