— Ты знаешь, кто я? — обратился он к криво сидящему на стуле горцу.
— Ты, — ответил тот тихо, не поднимая головы, — узурпатор, захвативший власть нечистым путем, и руки твои в крови твоего брата.
— Ого, — сказал Барден и оскалился. — Твоя хозяйка хорошо научила тебя. Сама бы она ни за что не отважилась сказать то же самое. Ладно, значит, ты знаешь, кто я. Хорошо. Теперь отвечай: ты хотел убить меня?
Газак чуть приподнял голову, сверкнул бешеными глазищами, и ответил с истинно горским апломбом:
— Я хотел освободить мир от того зла, что ты принес в него, но боги, видимо, на твой стороне!
На эту тираду Барден вдруг гулко расхохотался и сказал:
— Отвечай коротко и по сути, подлец: ты хотел убить меня? Да или нет?
— Да, я хотел убить тебя, кровавый тиран!
Барден захохотал вовсе безудержно, и даже Альберт не мог не улыбнуться. Лишь Атанасус смотрел на них троих с выражением тихого ужаса на бледном лице.
— Кто послал тебя? — продолжал Барден, отсмеявшись. — И учти: если ты соврешь мне, я это узнаю.
— Никто не посылал меня, — ответил Газак презрительно.
— Лжешь. Кто послал тебя?
Горец только презрительно раздвинул опухшие губы и плюнул императору под ноги. И в ту же секунду повалился со стула вбок от сокрушительного удара кулака императора. Стул отпрыгнул в сторону на фут или два, но устоял на своих четырех ножках.
— Поднимите, — велел император и, дождавшись, пока пленника, с залитым кровью лицом, водрузят обратно, снова спросил бесстрастно: — Кто послал тебя?
Последовали неразборчивые проклятия, и горец снова рухнул на пол, кашляя и плюясь кровью, и снова его подняли и усадили обратно. На лицо его было страшно смотреть.
— Не достаточно ли? — глухо и мягко поинтересовался император, наклоняясь к пленнику. С разбитого лица капала кровь и марала дорогой ковер, но никто не замечал этого. — Или мне позвать палача?
— Будь ты проклят! — выплюнул пленник, и тут же, без перерыва: — Меня послала женщина!
— Как ее имя?
— Не знаю!
— Лжешь!
Еще один удар, на этот раз — в область печени. Горец глухо зарычал и упал лицом вниз. Атанасус был бледен, а Альберт наблюдал за происходящим хладнокровно, со слабым профессиональным интересом. Обладая невероятной физической силой, император редко пускал ее в ход, и никогда раньше — за очень-очень редким исключением, — не бил допрашиваемых лично. Впрочем, никогда раньше речь не шла о покушении на его жизнь.
— Будь проклят весь ваш род! — прохрипел Газак с пола. — Карлота Шлисс! Ее имя — Карлота Шлисс!
