— Наоми, — сказал я ей однажды вечером, глядя на ее злое лицо и тряся ее за плечи, когда она притворялась спящей (теперь я называл ее просто Наоми, не добавляя «сан» или «тян»). — Что это?… Ты притворяешься спящей? Ты так меня ненавидишь?…
— Я вовсе не притворяюсь. Я собиралась заснуть и закрыла глаза.
— Так открой же глаза! Нечего закрывать глаза, когда с тобой говорят!
Наоми нехотя приоткрыла веки: из-под ресниц на меня взглянули злые холодные глаза.
— Ты меня ненавидишь? Скажи прямо…
— Зачем вы спрашиваете об этом?
— Я это чувствую. Мы не ссоримся все это время, но в глубине души ненавидим друг друга. И это называется муж с женой?
— Я не питаю к вам ненависти. Это вы меня ненавидите!
— Как ты, так и я… Ты ведешь себя так, что я не могу тебе верить, оттого я все время сомневаюсь…
Наоми иронически фыркнула.
— Итак, я слушаю. В моем поведении есть что-то подозрительное? А где доказательства?
— Доказательств у меня нет, но…
— Вы подозреваете и у вас нет доказательств? Какая нелепость! Вы не доверяете мне, лишаете меня всех прав жены, отняли у меня свободу и при этом хотите, чтобы мы жили, как настоящие муж с женой! Разве это возможно? Вы думаете, я ничего не знаю? Вы читаете чужие письма, бегаете за мной по пятам, как сыщик!.. Я отлично все вижу!
— Я виноват, но после всего случившегося у меня сдали нервы.
— Что же мне делать? Вы обещали не вспоминать прошлое!
— Я прошу тебя, чтобы я успокоился, будь искренней, люби меня от всего сердца.
— Но для этого нужно, чтобы вы верили мне…
— Ах, буду, буду верить. Я уже верю!
Здесь я должен признать всю низость мужчины. Днем я еще пытался бороться, но ночью я уже не мог устоять перед ней. Вернее сказать, живший во мне зверь безоговорочно ей подчинялся. По правде сказать, я все еще не мог ей верить, и тем не менее этот зверь заставлял меня слепо ей покоряться, идти на любые уступки. Иными словами, Наоми уже перестала быть для меня сокровищем, которому я благоговейно поклонялся: из идола она превратилась в продажную женщину. У нас уже не осталось ни чистоты любовников, ни привязанности супругов. Увы, прежние грезы рассеялись! Вы спросите: почему же я по-прежнему был привязан к этой грязной, распутной женщине? Меня удерживали только чары ее тела. Падая, Наоми увлекала меня за собой. Ибо, отбросив мужскую честь, брезгливость, чистые чувства, забыв прежнюю гордость, я унижался перед продажной женщиной и не сознавал, насколько это постыдно… Больше того, я преклонялся перед этой развратницей и молился ей, как богине.
