— Веселого гребаного Рождества, — буркнул он.
Пытаясь забыть прошлое, он сосредоточился на песне в своей голове. Так как гитара не была включена в сеть, ноты были лишь шелестом вокруг него, но этого было достаточно, чтобы смягчить его раздраженное состояние. Музыка всегда была его убежищем. Неважно насколько тяжелой была жизнь, музыка и фильмы были тем, к чему он обращался в поисках утешения и воодушевления. Они давали ему успокоение тогда, когда ничто другое не помогало.
Он был настолько поглощен песней, что ему потребовались несколько минут, чтобы понять, что он больше не один. Открыв глаза, он поднял глаза на Лету и оборвал бренчание на середине. Свет образовал вокруг нее мягкий ореол, из-за которого ее темные волосы казались светящимися. В течение целой минуты он не мог даже дышать. Каждый гормон в его теле пылал огнем.
Прошло слишком много времени с тех пор, как он последний раз прикасался к женщине, не считая тех случаев, когда он вручал свою кредитную карту ей при расчете на кассе. И если подумать, он почти убедил себя, что не нуждается в женской мягкости.
Да…
Взгляд на него, соблазнительная полуулыбка, родившаяся на ее губах, и сияние ее ярких глаз сломили его решимость. Все, что он хотел сделать, — это отложить гитару в сторону и притянуть ее в свои объятия для продолжительного, порочного поцелуя, пока у них обоих не онемеют губы. Было так легко вообразить ее на его коленях, обнаженной. Один лишь этот образ опалил его изнутри и снаружи.
Его член отвердел до боли.
— Тебе что-то нужно? — Он презирал себя за то, что в его голосе слышались хриплые нотки, а не злость, которую он хотел излить на нее.
— Мне просто было любопытно, чем ты тут занимаешься в одиночестве. Между прочим, ты очень талантлив.
Он насмешливо улыбнулся, услышав ее похвалу.
— Не льсти мне.
— Нет, на самом деле.
— Ну да, и не льсти мне, — повторил он, обнаружив, наконец, злость, которую хотел услышать в своем тоне. — Я не люблю или не хочу комплиментов.
Ее брови нахмурились, выражая сильное недовольство.
— Ты серьезно?
— Ужасно. — Он сыграл неторопливый аккорд. — Видишь ли, я знаю эту игру. Ты льстишь мне, заставляешь меня смеяться и хорошо себя чувствовать. Затем следующей вещью, которую я осознаю, — будешь ты, идущая к двери с карманами, набитыми моими деньгами, и говорящая мне какой я засранец. Давай сразу перескочим прямо к концу, где ты уходишь из моего дома и рассказываешь всем, что я — дурак. — Покачивая гитару, он кивнул. — Да, это сработало на мне.
