Белый Шанхай | страница 17



– Поди вон… – проговорила Нина, сама себя не слыша.

Петух раскинул крылья, полетел, заклекотал. Клювом – бах! – между глаз Нине. Кровь – струей.

– Мамочка-а-а!!!

Мама причитала: «Ох ты, господи! Да не трясись ты так!» Завязала лоб тряпкой. Дед взял топор и пошел петуха казнить. Нина заглянула в дверь сарая. Дед поставил чурбан, прижал к нему врага – желтые ноги с когтями бились в воздухе. Топор – тюк! Безголовый петух вырвался и побежал – прямо к Нине.


Этот кошмар – окровавленная птица без головы летит ей мстить – преследовал Нину всю жизнь. Даже в теплой спальне дома на Гребешке, на подушках с графскими вензелями.

Зловещий петух пропал, когда Нина познакомилась с Климом. Новая любовь заслонила все – вопросами, восклицательными знаками. Нина начинала сохнуть, если Клим задерживался где-то или слишком надолго уезжал. Нервничала, злилась, ревновала – просто потому, что кто-то другой проводил с ним время.

Господи, как обрадовалась, когда он позвал замуж! Это случилось незадолго до отъезда из Нижнего Новгорода. Расписались в подвальном советском учреждении, в столовке съели праздничный суп с воблой. Нищие были, бесправные, никому, кроме друг друга, не нужные – но счастливые.

Клим смотрел на нее с мальчишеским восторгом: «Меня распирает от гордости, когда мы кусаем от одного яблока».

Он писал о ней заметки – для нее самой: задорные, грустные, лиричные, пафосные. Он по-всякому умел: хочешь – в стиле «горячий призыв», хочешь – «поздравительный адрес». Потом зачитывал вслух, чтобы рассмешить ее.

Он был надежным, складывал к ее ногам все, что имел. Но в том-то и беда, что у него ничего не было. Даже аргентинский паспорт конфисковали комиссары. Это его не заботило: ему самому нужны были только приличный костюм, еда и мелочь на газету и трамвай.

Он смеялся, когда у него отбирали, и чихать хотел на будущее. Он смотрел на жизнь как на фильм в синематографе: чем страшней – тем интересней. На войне так и надо – иначе свихнешься.

Но Владивосток – почти мирный, почти торговый – не терпел подобного отношения. Нина ждала, что Клим возьмется за ум, будет искать хорошую должность. Раз нет способностей к коммерции, все равно можно неплохо устроиться. Но он предпочитал писать статьи и отдавать их за копейки в местные газеты. Приличные деньги заводились в его карманах лишь изредка – когда ему платили иностранные информагентства. Он растрачивал талант на усталых солдат и одичавших гимназисток. Его слушали, его шуткам смеялись – он был счастлив.