– Проходи, – предложил.
Я и его поправила, сообщив между делом, что меня величают Татьяной Александровной. Вплыла в горницу лебедушкой, с гордостью неся свое пышное тело. В горнице было свободно даже мне. За огромными тяжелыми столами восседало трое господ. Помещение, как и остальная виденная мною часть дома (наземная), создавало впечатление пребывания в средневековом замке, на этот раз в трапезной, или как там их величали, ну в общем, тот зал, в котором пиры устраивались. Помню я что-то смутно из фильмов, которые смотрела в годы своей молодости. Рыцарские пиры, огромные столы, ломящиеся от яств, много дичи, вина. На стенах какие-то гербы, опять оружие, бегающие с подносами и кувшинами слуги, удаляющиеся в какой-то проем сбоку. Все это было, только не хватало женщин. Наверное, меня пригласили компенсировать этот недостаток. По крайней мере, я всегда готова покушать за десятерых.
Я осмотрелась, тем временем за моей спиной дверь захлопнулась, молодец остался снаружи. Меня же рассматривали три пары глаз, принадлежавшие восседавшим за столами типам, причем каждый располагался за своим. Четыре стола составляли квадрат. Один тип оказался ко мне лицом, два других – боками, но головы при моем появлении повернули. Место за четвертым столом оказалось свободно. Наверное, предназначалось для меня, а может, и нет, но мне теперь уже так хотелось пить, что меня это не интересовало.
Для начала я все-таки решила поздороваться, а потом целенаправленно двинулась к свободному столу, плюхнулась на дубовый тяжелый стул, который мне никто не подвинул (джентльмены хреновые, и слуги у них такие же), взяла кубок (вроде бы серебряный), заглянула внутрь, понюхала, поняла, что как будто чистый, все равно дунула, оглядела бутыли, выставленные на столе, поняла, что безалкогольного тут ничего нет, решила остановиться на красном вине (не могла ждать, пока принесут фанту), набулькала себе полкубка, выпила под пораженные взоры публики, потом повернулась к одному из слуг, с удивлением обнаружила, что он мулат (остальные, правда, были белые), и с обворожительной улыбкой попросила принести мне фанты, потом откинулась на спинку стула, не боясь, что этот подо мной провалится, и снова уставилась на трех пирующих типов.
Прямо напротив меня расположился восточный человек лет пятидесяти, ну то есть лицо кавказской национальности, точнее сказать не могу. Цветастая рубаха на его груди была расстегнута на три пуговицы, так что толстенная золотая цепь просматривалась великолепно. На одном запястье красовался золотой браслет, на другом – платиновые (я, по крайней мере, решила, что платиновые) часы, на мизинце левой руки – перстень с несколькими бриллиантами, на безымянном пальце правой – печатка. Я подумала, что мужику не помешало бы помыть свои густые черные с проседью курчавые волосы. Они выглядели сальными. Вскоре я поняла почему: тип имел привычку проводить пятерней по волосам, а поскольку в настоящее время питался дичью, руки не всегда успевал вытирать о салфетку, ну или забывал об этом.
