- Что ты сделал?
- Я расплавил этот диск, я так рассвирипел, что бросил его в печь. У тебя не осталось обложки с номером?
- Нет, - ответил Петя, - диск был без обложки и даже без названия.
- И ты рискнул испробовать на себе диск без надвния? Ну ты и дурак! искренне удивился отец, - Господи, кого я только вырастил. И этот ребенок учится на отлично! Диск без названия! Подумать только! Ну я с тобой ещё поговорю на эту тему.
- Может быть, получится раздобыть такой же? - спросил Петя.
- Как же его раздобыть, если у тебя нет ни названия, ни номера? И потом, может быть, его просто нет. Если это был настоящий диск без названия, а не просто подтертый. Такие диски обычно записывают в единственном экземпляре.
- И ты его сжег?
- Расплавил, - ответил отец.
- В единственном экземпляре?
- Ну да, и что?
- И той жизни уже нет?
- Нет.
- Значит, ты убил их всех.
- Да, здорово тебя достало, - сказал отец, - ты все ещё не отличаешь одно от другого. Правда - это есть правда, а иллюзия есть иллюзия. ЭТО жизнь. То - всего лишь сказка. А сказок много - не эта, так другая. Я в молодости тоже пробовал, но чуть-чуть, по умненькому. Все оно одинаково. Все дрянь.
Ночью ему было совсем плохо. С утра его перевели в палату интенсивной терапии. Его пичкали лекарствами так, что порой он терял сознание и то расплывчатое, что от него оставлось, вращалось в желтом мутном протсранствве. Врачи боролись за его жизнь до тех пор, пока оставалась надежда. В 16-45 его сердце перестало биться.
- Кто бы мог подумать? - сказал врач. - Так сразу и так много. Где он взял столько времени? Он должен был совсем не спать. За несколько дней он прожил диско-жизнь не меньше сорока раз. И это при том, что его мозг был перегружен учебой.
Петя очнулся в мрачной каморке, ни капли не напоминающей райские кущи. Но серой пока тоже не несло. Рядом стояли ещё две кровати с такими же истощенными стариками, как и он. Но теперь он был не Петя. Теперь его звали Джон Картер и ему было шестьдесят три года. Он был обыкновенным несчастным диско-наркоманом, без денег, без здоровья, без всяких жизненных перспектив. Вначале в это трудно было поверить.
- Какой-то ты очумелый, - сказал Малькольм, самый молодой из них, но уже беззубый и с половиной желудка. - Тебе подсунули короткую жизнь? Ты был в отключке всего минут двадцать. Как там, нормально? а то и я попробую.
Он хочет попробовать МОЮ жизнь? - подумал Джон Картер, - но ведь она моя, она только моя, я помню себя маленьким мальчиком, который ловит бабочек голубым сачком, я помню, как впервые попробовал землянику, как в детстве говорил слово "курочка" через "и", получалось "куричка", помню, что любил сказки про кроликов и что друзья пугали меня клопами, помню, как впервые получил отличную оценку на экзамене по поведению. Я помню родителей и я их люблю. Он хочет любить их так же как и я? Моих родителей и моих друзей?
