— Если вам нетрудно, голубчик. Ненавижу херес, но Феликс такой скаред.
Смайли налил ей из стоящего на столе графина.
— Ужасная история это убийство, не правда ли? Эта ни щенка, видимо, буйнопомешанная. Я всегда считала — Стелла Роуд такая милая… и такая необычная. Так искусно умела обновить старое платье… Но какие курьезные у нее были знакомства. Пристрастие к Гансам-дровосекам, фигурально вы ражаясь, и к Педро-рыбакам.
— Ее любили здесь, в Карне? Шейн Хект нежно засмеялась.
— В Карне никого не любят… а ее и вовсе мудрено было любить… По воскресеньям она носила черный креп… Простите, но неужели это у низших классов так заведено? Горожанам, думаю, она нравилась. Они обожают перебежчиков из Карна. Но чего же ожидать — она ведь была сектантка какая-то.
— Баптистка, по-моему, — недолго думая сказал Смайли. Шейн с непритворным любопытством поглядела на него.
— Как мило, — проворковала она. — Скажите-ка мне, кто вы такой?
Смайли отшутился — безработный, мол, — беспокойно подумав, что чуть-чуть не стал рапортовать ей, как маленький мальчик большой тете. Сама уже ее безобразная внешность, размеры, голос в сочетании с даром изощренного злословия имели опасное свойство подчинять собеседника. Смайли невольно пришло на ум сравнение с Филдингом. Но для Фиддинга окружающие почти не существуют, а для Шейн Хект они существуют — существуют затем, чтоб их подвергнуть тщательным пробам на светскость, уличить, осмеять, отсеять, уничтожить.
— Я прочла в газете, что отец ее весьма состоятелен. Северные нувориши, второе поколение. Просто замечательно, как неразвращена она была… как естественна… Ведь вовсе же не обязательно ей было ходить в прачечную или водиться с нищими… Хотя, конечно, у северян свои обычаи, неправда ли? На всем пространстве от Ипсвича до Ньюкасла вы не наберете трех приемлемых семейств. Вы откуда сами, вы сказали?
— Из Лондона.
— Как прелестно. Я однажды была на чае у Стеллы. Сразу же молоко… в индийский чай. Все так по-другому. — И, быстро взглянув на Смайли, Шейн проговорила: — Знаете ли, что я вам скажу? Она вызывала во мне восхищение — так нестерпима мне она была. Стелла была из тех утомительных, куцых снобов, для которых одни только убогие праведны. — И, улыбнувшись, Шейн добавила: — Я даже согласна была с Чарльзом относительно Стеллы Роуд — а это уже кое о чем говорит. Если вас занимают наблюдения над родом человеческим, то пойдите-ка понаблюдайте Чарльза. Контраст между нами разителен.
