И, тем не менее, не в эти места направил свои стопы многопонятливый Арон Соломонович. Хотя не удержался от искушения и издал на русском языке книгу воспоминаний: "Распутин и евреи. Воспоминания личного секретаря Григория Распутина", где даже поместил цветные фотографии (это в 1916г) "отца Григория" во время трапезы в подвале дворца Юсупова за несколько минут до убийства, когда тот уже успел откушать, запивая мадерой, и не одно пироженое, от души заправленное цианистым калием милейшим доктором Станиславом Лазовертом, однокорытником не менее милейшего депутата Госдумы, этаким Ци-цироном от природы – Пуришкевичем. Заволновалась еврейская община от такого разглашения секретов того вре-мени Ароном Соломновичем, для чего даже скупила и сожгла большую часть тиража этой редкостной книги. Но зря только куковали все эти бедные правоверные евреи.
В конце концов, должно же общество, или как теперь принято говорить "мировая общественность", знать, что такое вытворялось на самом приблизительном деле в русской Империи того времени. В конце концов, должно же обще-ство знать, что творили войска русских завоевателей на территории Австрии в Галиции, когда занимались поголовным истребелением тамошнего богоизбранного народа, как раз в тех местах, где Баал Шем Товом благословлял на-род Израиля на подвиги мудрости и милосердия. И разве не противоправные действия армии Великого княза Нико-лая Николаевича были тому причиной, и разве не сам Арон Соломонович припадал к князю с просьбой через отца Григория остановить грустное поведение русской Армии по отношению единоверцам в Галиции. А что ответил Великий князь на эти просьбы, скромные моления страца Григория; "Если приедешь, – повешу и Тебя, и Симановича". Непорядочно поступал Великий князь. И по той – то самой причине родилась мысль "у мамы, и папы", что их ближайший родственник, великий князь Николай Николаевич, взалкал и намерен установить Диктатуру в Империи и своими диктаторскими полномочиями демобилизовать всех инженеров, квалифицированных рабочих и толковых крестьян, призванных в армию, сотворив в стране круглосуточную поддержку Армии вооружением, оборудованием, аммуницией, устроив круглосуточные работы всех промышленных подразделений страны, срочное создание сельскохозяйственных поселений на всех без исключения пахотных землях империи по образу и подобию дел Аракчеева, запретить все виды политической агитации с пого-ловным расстрелом без суда всех зачинщиков инакомыс-лия и поджигателей беспорядков, ввести сверху донизу под руководством Власти Диктатора специальные формы дознания для предполагаемых мнимых и настоящих, т.е. обнаруженных с поличным, шпионов и предателей, и путем этих и других не менее каверзных действий, именуемых Диктатурой под руководством Великого княза Николая Николаевича в кратчайшие сроки осущевить морально – политический и материальный перевес на фронтах затяжной войны, обратив внимание союзников, что с этого момента не Россия, а все державы коалиции должны помо-гать действиям России с внешним и внутренним врагом во избежание возникновения на одной четвертой части Планеты бесправия мрака, бандитизма, хамства революций.Вот и засуетились тут и англичане, и французы, им ещё только такой насиженной Николаем Николаевичем диктатуры не хватало. О какой демократии в таком разе могла бы идти речь, где собрания, заседания, обсуждения, парламенты, где, наконец, Учредительное собрание. И начали силы разные "и маму и папу" увещевать, сподвигая их сначала отстранить Великого княза от управления Арми-ей, убрав его на Кавказский фронт действий, т.е. бездейст-вие, а уж когда и сам "Папа зашатался", то и возникла си-туация снова увидеть Николая Николаевича во главе Ар-мии. Но не тут – то было. Здесь уже только Симанович мог помочь. И помог. Но отвратилась Земля русская в пользу кривоглазого генерала Алексеева. А затем и всё пошло, и пошло по полозьям революционной жизни. А "Хозяин Земли Русской", как именовал себя в переписи населения им-ператор Николай, соскочил с поезда, во тьму бегущей России на беду себе и своим близким. И буквально сразу при переходе из вагона своей матери Гневной в свой литерный вагон "А" был объявлен пленником новой власти. Забуше-вали Петербург и Москва. И вот уже английский посол Бьюкенен делает заявление о том, что нежелательно назначение Николая Николаевича на пост главнокомандующего Армией, вслед за ним приготовишкой со своим сообщением в Москве и сам Керенский отвергает какую либо возможность назначения на этот пост Великого Князя. Удержание Великого Князя на посту Главнокомандующего Армией в силу вмешательства внешних сил и внутренней дряблости Временного правительства становилось невозможным легитимным путем.Торжествовала бездуховность Новой власти, идущей на поводу союзников и амбициям генерального штаба во главе с генералом Алексеевым, который, будучи человеком неглупым и уедливым полагал вместе со своими сторонниками обойтись и без слишком жесткой руки Великого Князя. Этими обстоя-тельствами Судьба России стягивалась в точку безальтер-нативных действий, – декларации "война до победного конца", в которой не было и не могло быть победы русского оружия, а только вспучивание и разложение отмирающих кусков русской армии на фронте, раложение до победного начала смуты, нагнетаемой антимонархическими, антивоенными настроениями бущующими во всех слоях общества вплоть до осмысления необходимотси разрушить старый мир сначала, а только потом задумываться как это по-тихоньку, полегоньку начать строить новый мир с помощью вских там демократических учредительных собраний. А жизнь ставила свои законы. Или диктатура Великого Князя, или диктатура, как полагал Симанович, темных сил гоев, т.е. людей ему известных, не наделенных духов-ностью Тайных еврейских учений Каббалы, но наделенных самомнением коммунизма, который бродит призраком по Европе и который готов до основанья разрушить старый мир и построить, что построится…
