Чтобы отвлечься от странных мыслей, Никита стал собирать небольшой костерок. Благо с топливом проблем не было — выброшенными водой на берег и высушенными на солнце обломками дерева усеяна вся песчаная полоса пляжа. Собрав достаточно щепок, он поставил их пирамидкой и сунул в середину кусок газеты. Рядом с одеждой на бревне лежали сигареты и зажигалка, которые Мила по-приходу, сразу же извлекла из сумочки. Никита взял зажигалку, оказавшуюся неожиданно тяжелой. Он поднес ее к лицу, пытаясь в темноте рассмотреть конструкцию, повертел, нажал на цилиндрик сбоку и зажигалка звонко дзынькнув, открылась, выбросив струйку яркого пламени. Хмыкнув, Никита поджег газету и защелкнул крышку. Сухой топляк занялся сразу. Никита задумчиво смотрел на завораживающие языки пламени. В костре целая жизнь… некоторые палочки гаснут, зато другие начинают разгораться. Закипает смола на свежем дереве, а старые сухие щепки сгорают бодро с треском и подпрыгом, полностью отдаваясь огню, оставляя после себя лишь кучки серого пепла…
— Хорошо, что ты костер развел! Д-д-д-д… Холодно!
Никита вздрогнул и повернулся. Рядом стояла незаметно подошедшая Мила.
Она скрестила руки под грудью и смешно сунула ладони под мышки, словно это могло ее согреть. Все тело было покрыто переливающими, от неверного света костра, капельками воды.
— Вытереться нечем, — пожаловалась она.
Первым порывом было обнять девушку, согреть своим теплом, но, поймав ее взгляд, Никита опять почувствовал это непонятное чувство умиротворения… Он пересел на бревно и, плеснув в стаканчик коньяк, протянул его Миле, стараясь не опускать взгляда ниже ее плеч:
— Вот, согрейся, — неловко сказал он. «Да что ты будешь делать… — пронеслось в голове, — Ведь только сейчас, я готов был на разные глупости, типа, признаний в любви… целования песка, по которому она ходила. Вот так, так…»
Никита налил себе тоже, довольно щедро, и глядя, как Мила натягивает одежду на мокрое тело, незаметно выхлебал почти весь стаканчик. Тут же почувствовал, что заметно опьянел. Коньяк после пива…Он снова плеснул в стаканчики, и почему-то сказал:
— Выпьем за красоту! И понты, которые недешевые!
Мила молча тюкнулась своим стаканчиком об его и отпила глоток.
— Стебешься? — спросила она, жуя шоколадку, — На коньяк намекаешь?
— Коньяк дорогой конечно, но бог с ним… А вот зажигалка… разреши? — Никита поднес блестящий прямоугольничек к глазам. Ага, S. T. Dupont… Из чего собственно сей понт? Из платины или из палладия? А часики конечно со стекляшками?
