Последними с веселой песней сошли на берег прославленные венсенские егеря. Их командир, полковник Молиер, недоумевал, зачем было отправлять в Италию целых три пехотных бригады, три эскадрона кавалерии, полевые орудия?! Ведь защитники Рима едва ли окажут сопротивление и уж наверняка сдадутся в первые же дни.
Но командующий экспедиционным корпусом генерал Удино не хотел рисковать. По его просьбе ему дали девять тысяч испытанных в боях солдат и офицеров.
Закончив выгрузку, Удино нанес визит губернатору города.
Пока Удино заверял губернатора, что цели и помыслы его самые благородные, венсенские стрелки окружили казармы, где находился батальон берсальеров. Выкатили четыре полевых орудия, навели их на казармы и предложили командиру батальона подполковнику Пьетрамеларе сдаться. Ультиматум был изложен с изысканной вежливостью и холодным цинизмом: либо берсальеры добровольно сложат оружие, что разумно и крайне желательно, либо пушки в щепы разнесут казармы. Пьетрамелара понял, что сопротивление бесполезно, и сдался на милость «освободителей Рима», как они сами себя величали.
Губернатор города воочию убедился, каковы истинные намерения Удино. Часом позже в Рим с донесением поскакал губернаторский гонец.
В тот же день Удино отправил в Рим своего адъютанта Леблана; пусть встретится с триумвирами и объяснит, что в интересах самих римлян принять французов как друзей.
Леблан, бравый вояка, в тонкостях дипломатии искушен не был. Вначале, строго согласно полученной инструкции, он сообщил Мадзини, что экспедиционный корпус хочет спасти Рим от австрийского вторжения.
– Не верю, ложь! – гневно возразил Мадзини. – Тогда бы вам следовало всенародно об этом заявить, а не врываться без приглашения в чужую страну. Разве это не вторжение?
Леблан ничего не ответил, лишь отвел глаза.
– Впрочем, я не удивлен, – добавил Мадзини, постукивая пальцами по столу. – На войне всегда первой убивают правду… Почему в письме Удино ни разу не упоминается Римская республика?
И тут Леблан с солдатской откровенностью брякнул:
– Генерал сказал мне так: вы уполномочены провести переговоры с временным правительством только об условиях передачи власти папе Пию IX.
– Теперь все понятно! – воскликнул Мадзини. – Вы пришли к нам не как друзья, а как враги. Врага же встречают не цветами, а картечью. Однако, – помолчав, заключил он, – окончательный ответ завтра даст Ассамблея.
И Ассамблея дала ответ, смелый и недвусмысленный: «Депутаты поручают триумвирам Мадзини, Саффи и Армеллини принять все меры для спасения республики и силе противопоставить силу».
