Проводник отправился разведать удобный путь к реке. Гарибальди остался один, привязал коня к дереву, а сам лег в траву. Он и не заметил, как задремал. Внезапно его с двух сторон окружили вооруженные всадники, люди дона Миллана. Один из них наклонился и крикнул Гарибальди:
– Лежать, ни с места! Малейшее движение – и зарублю как собаку.
Сопротивляться было бесполезно. Всадники соскочили с коней, ремнями связали Гарибальди руки и ноги, ремнем же привязали к подпруге коня и повезли назад, в Гуалегай. Избитого, полуживого привели к дону Миллану.
– Имена сообщников – и вы свободны, – сказал ему граф Миллан. Человек внешне воспитанный, он обращался к пленнику на «вы».
– Я сам задумал побег и сам его осуществил, – твердо ответил Гарибальди.
– Ну а кто дал вам коней?
– Поймал дикого скакуна, – сказал Гарибальди, глядя дону Миллану в глаза.
– Ах вот как, поймали и сразу приручили! Силою, да? – воскликнул дон Миллан. – Может, и с вами надо поступить так же? – Он со зловещей усмешкой подошел к связанному Гарибальди и стал хлестать его кожаной плеткой по лицу.
– Надеюсь, это освежит вашу память, – сказал он. – Так кто вам помог бежать, друг мой?
– Никто, – прохрипел Гарибальди. По лицу его стекали струйки крови.
– Что ж, пеняйте на себя. – Дон Миллан подозвал начальника стражи и что-то прошептал ему на ухо. Затем громко приказал: – В тюрьму! – И направился к выходу.
Стражники, не развязав Гарибальди руки, отвели его в тюрьму и втолкнули в грязную, сырую камеру. Длинной веревкой они туго связали Гарибальди еще и запястья. Все это они проделали спокойно, обстоятельно. Потом подергали веревку, проверяя ее крепость, намотали ее на огромное бревно и поставили это бревно стоймя. Гарибальди повис в полуметре от земли. Очень скоро запястья рук набухли и начали кровоточить, а плечи и грудь разрывала адская боль. Гарибальди молчал.
Отворилась дверь, и вошел дон Миллан.
– Вспомнили, кто вам помогал?
В ответ Гарибальди плюнул ему в лицо. Дон Миллан отшатнулся, быстро вытер плевок и, словно ни к кому не обращаясь, сказал:
– Вам нравится изображать из себя героя, не так ли? Прекрасно, герой обычно и умирает геройской смертью. Но если вы все-таки решите назвать имена сообщников, скажете стражникам. У вас еще есть время одуматься.
С этими словами он удалился.
Гарибальди висел так два часа. Жажда была нестерпимой, и наконец, не выдержав, он простонал: «Пи-ить».
Тюремщики, все же более милосердные, чем их хозяин, дали Гарибальди кружку с водой. Он разлепил спекшиеся губы и стал жадно пить солоноватую воду. Каждый глоток обжигал горло, словно раскаленное железо. Он застонал и потерял сознание.
