- Вы в этом уверены?
- Да. К тому же у него свитер был с дыркой в области живота. Дырка была измазана чем-то бурым, может быть, засохшей кровью.
- А вы кто? Назовите свой адрес.
Пролович представился, назвал свой домашний адрес и место работы.
- А почему вы запомнили этого пациента? - спросил дежурный.
- Он вел себя как-то подозрительно - несколько дней подглядывал к нам в окно, хватал за руку медсестру и вообще выглядел странно: так часто ведут себя лица с сексуальными отклонениями.
- Хорошо, большое спасибо - я передам все это следователю, ведущему дело. Он, наверное, вызовет вас повесткой.
- Хорошо, - согласился Пролович.
После звонка он почувствовал себя гораздо лучше, во всяком случае, ощутил облегчение от того, что сделал не слишком приятное, но все же достаточно нужно дело.
Утро выдалось удивительно холодным. Дул пронизывающий ветер, рассеивающий вокруг маленькие снежные крупинки. Зима злобствовала и не хотела уступать свою власть. Многие, видимо, не ожидали такого резкого похолодания, а посмотреть на улицу из-за вечной спешки и занятости так и не догадывались и теперь ежились от холода и, словно черепахи, пытались втянуть головы под защиту маленьких воротников.
В поликлинике Проловича ожидал приятный сюрприз: вместо Инны Михайловны пришла Лида, решившая отработать пропущенный выходной день.
- Ну как, приехала тетя из Владивостока? - весело спросил Пролович, довольный тем, что сегодня уж, наверняка, будет работать.
- Приехала, только..., - Лида не договорила и отвернулась к стене.
- Что случилось, Лида? - обеспокоенно спросил Пролович.
Он редко называл Санееву Лидой - гораздо чаще звучало немного снисходительное "Лидочка". Санеева тоже обратила на это внимание, вздохнула и поспешно смахнула рукой появившуюся в углу глаза слезу:
- Ничего страшного. Все хорошо.
- Я вижу, как "хорошо"! - проворчал Сергей и по припухшим и наскоро подкрашенным глазам медсестры понял, что она плакала перед тем, как пойти на работу.
С одной стороны, ему хотелось расспросить обо всем Лиду и хоть как-то утешить, но, вместе с тем, Пролович не чувствовал за собой права лезть в чужую жизнь и требовать открыть ему душу. "О кинотеатре теперь говорить как-то неловко... Может, после смены, когда она успокоится?!" - с досадой подумал Пролович и начал прием.
В половине первого смена закончилась и осталось убрать столик, чтобы передать его Варьянову, который должен был прийти на работу во вторую.
