Вундеркинд внезапно поднялся, расширил свои печальные глаза, глаза много пережившего взрослого человека, сказал застенчиво:
— Это не мои слова. Это слова учителя. Без него я ничего не мог бы сделать, но с его помощью я вступил на путь…
Стриженая дама перебила с любящей материнской улыбкой, кивнув в сторону вундеркинда:
— Мы имеем мысль учителя, облечённую в слова ученика. Пропущенные изречения восстановлены учителем. Всё остальное принадлежит ему, Джеку. Это его первый дар миру. На мою долю, как старшей, выпала честь написать несколько слов введения и в двух случаях добавить пропущенное слово.
Седой кавалер Почётного легиона фукнул в эспаньолку, под сурдинку пробурчал:
— В бочку мёду ложку дёгтю. Двумя словами испакостили всю книгу. Дорогой мастер! Вы изволили обратить внимание?
— Насчёт вивисекций? — доктор утвердительно кивнул головой.
Кавалер сочувственно покосился в сторону смуглого ребёнка:
— Поразительная глубина мысли. Мальчишка феномен. Только замучают его эти мироносицы.
На трибуне появился белый тюрбан. Сморщенное коричневое лицо старика беспокойно подёргивалось, маленькие глазки вспыхивали тревожным огнём.
Старик поднял костлявую руку, призывая ко вниманию, сказал шамкающим мёртвым беззвучным голосом:
— Возлюбленные братья! Учитель шлёт вам привет через меня, недостойного.
Старик сделал паузу, внимательно нащупывая колючим взглядом лица окружающих, должно быть проверяя впечатление. Потом снова зашамкал:
— Возлюбленные братья! Мы собрались здесь во имя учителя. Есть среди нас озарённые святым его светом, есть и те, что стучатся, что не вступили ещё на путь. Возлюбленные братья, четыре качества необходимы для нашего пути, и первые из них — распознавание и… — старик выдержал паузу, — и отсутствие желаний. Возлюбленные братья, последнее качество не может не требовать от ищущего прежде и паче всего развития чувства дисциплины и солидарности. Только слив наши стремления воедино, мы можем надеяться достигнуть того, что обещано нам учителем. Возлюбленные братья! Спрошу вас, что делает брат, нарушающий это насущнейшее из предписаний учителя?
Никто не ответил. Старик долго водил колючими глазками по рядам, спросил снова:
— Не подрывает ли он основ братства? Не враг ли он общества ищущих, в среду которых он втерся с целью, известной ему одному…
Старик открыл уже рот продолжать. В первых рядах родилось внезапное движение. Хозяйка с ужасом закатила водянистые глаза. Офицеры переглянулись с интересом. Эме де Марелль взволнованно сжала руку отца, бросила в сторону встревоженный, сочувственный взгляд.
