Я беспокойно вышагивал взад-вперед, с нетерпением ожидая его возвращения. А, может, он спрятался всего лишь в нескольких ярдах, с интересом наблюдая, как я мечусь туда-сюда? А, может, он уполз слишком далеко и теперь лежит где-нибудь раненый? Но я не слышал криков о помощи, хотя ночь была ясной и прохладной, звуки разносились хорошо.
Наконец я сел и закурил новую сигару, прикрывая огонек ладонями. Какие странные штуки иногда проделывает с человеком судьба - надо же мне очутиться здесь вместе со старым пиратом, о котором я много слыхал в детстве и знал всего несколько часов.
Звезды постепенно исчезали. Я нетерпеливо затоптал окурок и встал.
Лошади с поднятыми головами вслушивались в ночь, повернув их туда, куда уполз Бен Мандрин. С раздутыми ноздрями они смотрели вдоль хребта.
Сделав шаг вперед, я тихо спросил: - Бен?
Ответа я не услышал.
Было слишком темно, чтобы идти по следам, и хотя я рискнул выкурить две сигары, искать следы Бгена при свете факела было бы слишком опасно. Здесь, в высокогорье, местность буквально кишела преступниками, мы могли бы разминуться в темноте. Я не имел понятия, как далеко он уполз и не сменил ли направление, чтобы сбить меня с толка.
От всего этого у меня снова разболелась голова. Ничего серьезного: пуля лишь скользнула по голове, содрав кожу и волосы, но оставила шишку величиной с куриное яйцо.
Я еще раз взглянул на звезды. У нас оставалось совсем мало времени. Я встал, прошел несколько шагов и прислушался.
Ни звука. Наверняка с ним что-то случилось. Не в моем характере ждать чего-то, когда старый калека беспомощно лежит в скалах и темноте.
И я направился за ним.
Мы находились высоко на каменистой, поросшей кустарником гряде, где с одной стороны горы круто спускались вниз к морю, а с другой лежала глубокая низина с плодородной землей. Потеряться здесь было невозможно.
Наступил самый темный час перед рассветом. Я шел осторожно, стараясь разглядеть, не лежит ли он без сознания на земле. Пару раз я тихо позвал его, но ответа не получил.
Неожиданно я вышел к месту, где тропа, если это можно назвать тропой, раздваивалась: одна часть вела дальше по гряде, а другая шла по краю уступа еще более высокого хребта и казалась довольно опасной.
Здесь я должен выбрать наверняка, потому что времени больше не оставалось. Хребет закроет свет со стороны низины, ну, а со стороны моря риск был меньше. Поэтому, встав на колени, я чиркнул спичкой, зажал ее, пряча в ладонях, и осмотрел землю.
