Юдит услышала, что я приближаюсь, и погнала еще быстрей. На протяжении двух миль мы устроили такие скачки, каких мне еще не довелось видывать.
Ее черный конь летел вовсю, и когда мы поравнялись, я раскрутил лассо и накинул ей на плечи. Девчонка слетела с лошади и задом сделала маленькую выбоину в земле.
Она вскочила с земли, яростно борясь. Но мне слишком часто приходилось иметь дело с' норовистыми быками, чтобы обращать внимание на барахтанье девчонки. Так что прежде, чем она поняла, что случилось, была уже связана по рукам и ногам.
Для девушки-подростка у нее был довольно смелый лексикон, который мог шокировать даже мужчину моей чувствительности. Впрочем, думаю, и ее саму при других обстоятельствах. Она выросла среди торговцев лошадьми и потому крыла без единой ошибки.
В ожидании, пока она таким образом объяснялась со мной, я просто сидел, сняв шляпу и откинув голову назад. Потом я спокойно надел шляпу, соскочил с седла, подхватил ее и перекинул поперек лошади так, чтобы голова и пятки свисали. Затем мы рысью поскакали обратно в лагерь.
Когда мы появились, Гелловей уже сидел в седле.
- Что это там у тебя, парень? - спросил он меня.
- Плутовка-лиса. Я поймал ее на дороге. Держись подальше от нее, не то укусит и тебя.
Еще несколько минут она чертыхалась, а затем расплакалась, и на том все кончилось. Я развязал ее, помог сесть в седло, и мы опять двинулись в путь, но теперь она скакала вполне миролюбиво.
- Погоди,- вдруг сказала она.- Черный Фет-чен вернется. Он заберет меня.
- Если он действительно любит тебя,- сказал я,- он и не подумает скакать в Колорадо. Если б я был влюблен в девушку, то не выбрал бы такой короткий путь.
- Ты? - сказала она презрительно.- Да кто тебя полюбит?
Возможно, она была и права, но я не хотел думать об этом. Я не помнил никого, кто бы любил меня, кроме моей матери. Гелловею везло больше. Я никак не мог сообразить, как сидеть и как вести себя с ними, они, похоже, считали меня почти придурком. Едва ли существовало двое таких одинаковых и таких разных братьев, как мы с Гелло-веем.
Мы оба были высокими и костлявыми, только Гелловей - симпатичным и общительным, а я - спокойным и угрюмым. Я на один дюйм выше Гелло-вея, и на моей скуле был шрам от стрелы ко-манчей.
Мы выросли на ферме, расположенной на горных склонах, в четырнадцати милях от лавки на перекрестке дорог и в двадцати милях от города. У нас часто многого не хватало, но мясо на столе было всегда. С тех пор как мне исполнилось шесть, а ему - пять, пропитание мы добывали охотой и нередко, если ничего не подстреливали, сидели голодными.
